И отчетливо вспомнился Василию Степанычу один мартовский день. Ледяной ветер, крепкие сосульки, бурые подталины около дворов. Василий Степаныч идет куда-то мимо скотного, а дед Антон, расстроенный, с морщиной между бровями, пеняет молодой телятнице Арине:
«Да что ж, у тебя руки отсохли — чистой соломки-то принести? Гляди, телята в болоте стоят! Своему-то, небось, стелешь, а эти чьи? Не твои, что ли?»
А телятница Арина, высокая, румяная, с завитушками на лбу, глядит куда-то в сторону, не то слушает, не то нет. Выслушала и пошла…
«Ты чего же? — кричит ей вслед дед Антон. — Кому я про солому-то сказал?»
«А где я тебе соломы возьму? — отвечает на ходу Арина. — Что я, пойду из омета дергать? Она там смерзлась вся. Очень нужно руки морозить!»
«Что ж, значит мне самому идти?»
«Если хочешь, иди!»
И у Василия Степаныча даже сейчас, после шести лет, за щемило сердце так же, как и тогда, когда он увидел, как старик, взяв веревку, побрел к омету.
А вот и другое вспомнилось. Василий Степаныч зашел в телятник. Правление только что поставило старшей телятницей Марфу Тихоновну Рублеву — надо посмотреть, как старуха справляется. Может, озорная Арина тут заклевала ее совсем?
Но вошел — и остановился в тамбуре. В телятнике шел крупный разговор. Голос Марфы Тихоновны гудел, как набат, на все секции:
«Это что? Грязь здесь развели! Как это ещё не все телята у вас тут передохли! Сейчас берите вилы, и чтоб все стойла вычищены были! А ты, Арина, за соломой поезжай!»
«Сама поезжай, — спокойно отозвалась Арина, глядя куда-то в окошко. — Как ее надергаешь, мороженую-то!»
Марфа Тихоновна с вилами в руках вышла из стойла.
«Не я поеду, а ты! — грозно сказала она. — Я тебе не дед Антон — все на своем горбу везти! А если тебе в омете солома мороженая, если у тебя на работе руки зябнут — ступай домой на печку, там отогреешься! Ступай-ка, ступай! Трудодни зарабатывать надо, а не даром получать! А на твое место у меня люди найдутся!»
Арина оторопела, обернулась к Марфе Тихоновне:
«Да ты что это? Как это — домой ступай?»
«А вот и так! Или дорогу забыла? Провожу!»
«А я вот сейчас пойду председателю пожалуюсь! — закричала Арина. — Он тебе даст так над людьми измываться! Ты узнаешь! Я все расскажу!..»
И, выбежав в тамбур, налетела на Василия Степаныча. Василий Степаныч сделал вид, что только что вошел:
«Что за крик, а драки нету?»
«Василий Степаныч, — жалобно начала Арина, — что ж это такое! Работаешь, работаешь, а тебя из телятника гонят!..»
