— Дела хорошие, — живо продолжала Катерина, — все в порядке. Только вот, тетка Прасковья, ты погляди — что-то Краля у меня сегодня картошку почти всю оставила. Вроде здоровая, глаза светлые, молоко сдала, а картошку есть не стала. Надоела ей, что ли?
— Может, промыла плохо?
— Ой, что ты, тетка Прасковья! Как стеклышко промыта была! Я вот думаю — может, надоела ей картошка. Разреши, я свеколки добавлю — может, съест.
— Ну что ж, в обед выпишу.
— Тетка Прасковья, а ещё вот что: не дойдешь ли ты со мной Золотую посмотреть? Мне думается, ее перед отелом плохо кормят!
Золотая — статная корова золотистой масти и хороших молочных статей — была любимицей Катерины. Прямая линия спины, круглое вымя, красивая голова с нежными влажными глазами — все восхищало Катерину.
— Тетка Прасковья, ну посмотри ты на нее — картину писать можно! А? И почему это к нам ни один художник не приедет! Приехал бы летом, поглядел бы на Золотую, как она идет по лугу, по зеленой траве, да написал бы! Ему бы сразу премию дали!..
Тетка Прасковья незаметно улыбнулась.
— Ну гляди ты! — продолжала Катерина. — Гляди, что в кормушке: охапка сена, да и всё! Погубить, что ли, хотят корову?
— Степан! — позвала тетка Прасковья. — Поди-ка сюда!
Скотник Степан, коренастый и медлительный, не спеша вышел из тамбура.
— Ты что же, Степан, Золотую решил на голодной норме держать?
— Зачем на голодной? — нехотя ответил Степан. — Картошки давал, жмыху давал…
— «Давал»! — горячо вмешалась Катерина. — Значит, много давал, если она сразу слизнула!
— А зачем ей много? — так же нехотя, словно жалея зря тратить слова, сказал Степан. — Ее ведь не доить!
— «Не доить»! — вспыхнула Катерина. — А если не доить, значит уморить надо? Если так будешь кормить, то и после отела доить будет нечего! А теленку, как думаешь, питаться не нужно? А чем же она будет теленка питать, если сама вся засохнет? И какой же теленок тогда родится? Ты у меня смотри, я тебе за эту корову житья не дам!
Степан повернулся к Прасковье Филипповне:
— Прасковья Филипповна, кого мне слушать? Ты бригадир, ты ей и объясни. Никогда мы сухостойных коров шибко не кормили, ты сама знаешь. А теперь вдруг меня за это будут все время то пилить, то стругать… Так как же? Или наши пусть порядки будут как были, или выселковские. Как вошли к нам эти выселки да переселки, так и покоя не стало!
— Вот и не стало! И не будет! — сказала Катерина. — Ишь ты какой: ему бы только покой дали! Да за такую корову…
