Я двинулась к лестнице на второй этаж и, проходя мимо камина, замедлила шаг. Только вчера на каминной полке стояла резная шкатулка, я это видела своими собственными глазами. Теперь же на ее месте виднелся не тронутый пылью прямоугольник, в то время как на остальном мраморе полки лежал тонкий серый слой ее. Вчера Ольга Владимировна весь день занималась полом, и до протирки мебели, похоже, руки у нее так и не дошли.
— Шкатулка, — проговорила я, оборачиваясь к Андрею. — Где шкатулка?
И тут я заметила серебряный крест деда Федора размером с авторучку, хранившийся в шкатулке. Теперь он сиротливо валялся у стены недалеко от камина.
— И почему крест на полу? — обескураженно протянула я.
Подняв с пола крест, я провела рукой по холодной гладкой поверхности, будто просила у деда прощения, и положила семейную реликвию в карман. Отчим поднялся с дивана и подошел ко мне. Внимательно осмотрев пустое место, он тронул пальцем пыль, заглянул под мебель, подошел к Лизяеву и распорядился:
— Валера, запиши в протокол, что с места происшествия похищены старинные часы, брегет, находившиеся в шкатулке слоновой кости. Стоимость шкатулки двести долларов США, я сам ее покупал на Рождество. Брегет оценить не берусь, это вещь Марьяны, и моя жена считала его бесценным.
* * *
Охлаждение в отношениях с Софьей отрезвило Цветаеву. Случилось это в тот момент, когда, увлеченная Мандельштамом, Марина на два дня оставила возлюбленную одну. А вернувшись в уютную квартирку Сони, где частенько проводила время одна или с маленькой Алей, с удивлением увидела большую толстую женщину, с самым недвусмысленным видом восседавшую на кровати Парнок. Жалость к Сереженьке сжала горло и заставила Марину взглянуть на ситуацию другими глазами. Жив ли он, умер — она не знает. Приехал на некоторое время в Москву, кроткий и всепрощающий, его призвали в армию, он должен был пройти курс в школе прапорщиков. Сказал перед отъездом на фронт: «Ни в чем не вините себя, Мариночка, и верьте — все будет хорошо». Не обвинял, не укорял, не казнил презрением, а только любил и боготворил. После этого родилась Ирина. И вот Марина одна с двумя детьми в разоренной войною Москве сидит, ежась от холода, в пустой темной комнате, где мебель пошла на растопку камина, и думает, что бы еще продать или выменять на хлеб. Дети — старшая Аля и младшая Ирина — худы и слабы. Добрые люди советуют отдать их в приют в Кунцево, но Марина не решается расстаться с малышками. С Алей — потому, что она не по годам умненькая, а с Ириной — потому, что слишком слабенькая. Вот если бы продать брегет и купить детям еды…
