– Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мне противен, – заявил я.
– Тогда я сама за него возьмусь, – решила Берта. – Мы повозимся еще немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем или то, что фотограф виновен, или то, что он только инструмент.
– Послонявшись вокруг него, – пообещал я, – ты многое узнаешь о жизни.
– Я достаточно знакома с реальной жизнью, – сказала Берта.
– Узнаешь углубленно и с вариантами.
– Я давно углубилась, изменилась и познала истину, – сказала она. – Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль с Крокеттом, а я займусь выворачиванием фотографа наизнанку… А может, поручить это Еве Эннис? Я заметила, он к ней неравнодушен.
Я покачал головой:
– Ты заблуждаешься, Берта. Нужно выложить наши карты Крокетту на стол, побыстрее вернуть вещи, а уж затем он, если пожелает получить дополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.
Берта утомленно вздохнула:
– С тобой спорить – все одно что с календарем. Убирайся отсюда к чертям и делай как знаешь. Во всяком случае, отправляйся к нему.
Я не смог миновать вахтера в дежурке многоквартирного дома, не объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я и сумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я – один из жильцов, но духовое ружье не допускало такого поведения.
– О вас должны были предупредить, – сказал человек за стойкой.
– Дональд Лэм, – представился я. – Позвоните мистеру Крокетту.
Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:
– Мистер Крокетт в настоящее время недоступен, мистер Лэм, но его жена примет вас в своей студии. Это на двадцатом этаже, с другой стороны дома. Бой поднимет вас.
– Хорошо, – согласился я.
Поразмыслив, я понял, что нелепо ожидать удивления и восторга на лице Дина Крокетта-второго. Он окружил себя стеной и вовсе не расположен чему-либо удивляться.
Бой поднял меня на двадцатый этаж, а затем, вместо того чтобы пройти к секретному лифту, провел меня по коридору и позвонил в дверь с надписью: «Квартира 20-А». К двери подошла миссис Крокетт, сплошная улыбка и грация. На ней был художнический халатик, и от нее слегка пахло скипидаром. Но, взглянув на меня, Филлис перестала улыбаться. В глазах ее застыло изумление.
– Духовое ружье! – воскликнула она.
– Духовое ружье, – подтвердил я и добавил: – У меня также с собой…
– Мистер Лэм, войдите.
Она с улыбкой отпустила боя и вошла в квартиру.
– Это мое хобби, – объяснила она. – Здесь я провожу много времени. Я люблю рисовать, а мой муж, вы знаете, подолгу отсутствует… Я хорошо провожу время. – Она лукаво взглянула на меня. – А теперь вы скажете, что дьявол находит забаву для праздных рук.
