Приключения доктора | страница 10
Для суток и этого было чересчур, но отдыхать Михаилу Георгиевичу было некогда. Тем не менее, усталость давала о себе знать: сердце стучало не так горячо, в обычно живых глазах появилась отстраненность — та самая, за какою, как за пеленой, скрывается навязчивый мир, оставляя в покое разум и душу. Кроме того — об этом мы уже говорили — Михаила Георгиевича беспокоила погода: в лицо ему дул обрушившийся на Город штормовой ветер, а с ним лицо секли мелкие льдинки, сыпавшиеся с безобразного неба. Стремительно темнело, электрических фонарей на линиях — между проспектами — не было, а газовые — совсем уж слабенькие по причине никудышного качества подававшегося в них топлива — едва-едва освещали что-то вокруг непосредственно себя, оставляя основное пространство в гнетущей темноте. Михаил Георгиевич подумывал о возвращении в ресторан, где только что по неотложному делу встречался со своими коллегами, но жизнь сложилась иначе: на руках у него оказался беспомощный щенок.
Удивительно, но практика Михаила Георгиевича ничуть не притупила его природной доброты, и даже усталость последних суток не смогла так заволочь мир пеленой, чтобы укрыть от взгляда несчастное существо — крохотную песчинку, даже более мелкую и менее заметную, чем пригоршня взвивавшегося у водостоков и слетавшего на землю снега.
Михаил Георгиевич осторожно сунул щенка за отворот пальто и задумался.
Как полицейский чиновник, он превосходно знал, какая участь могла ожидать собачку, не подбери он ее с панели, но как человек занятой — занятой чрезвычайно — своим добрым поступком он только что поставил себя в на редкость сложное положение. А ведь он был не только занят, что называется, с утра до ночи и уже потому никак не мог взять на себя ответственность за содержание домашнего животного, но еще и был холостяком и к тому же — совсем небогатым. Говоря проще, у него не было никого — ни по близости, ни за деньги, — кому он мог бы передоверить оказавшееся за отворотом его пальто существо.
«Ну и дела!» — подумал Михаил Георгиевич, осторожно поправляя пальто: так, чтобы щенок ощущал себя уютно. — «Что же делать?»
Можно было поискать среди друзей, но ни при первом размышлении, ни при более тщательном на ум Михаилу Георгиевичу не пришел никто, кому можно было бы довериться с такой проблемой. И дело было вовсе не в том, что друзья у Михаила Георгиевича отличались какой-то особенной бессердечностью — штука, кстати, обыденная, — а в том, что и друзья у Михаила Георгиевича были такими же, как и он сам, молодыми и еще не вполне устроенными холостяками, для которых загруженность работой оказывалась определяющим жизненным фактором.