И она уходит.
Камиль даже не попытался ее удержать, все понятно. Уход Анны не катастрофа, но вызывает тупую боль и глубокое уныние. Ее уход для него не неожиданность, он с сожалением думал о его неизбежности. Кто будет жить с мужчиной такого роста — у него бывают приступы самоуничижения. Время идет, он не двигается, потом ложится, вытягивается на тахте. Наверное, уже полночь.
Он никогда не сможет ответить, что произошло в тот момент.
Анна ушла приблизительно час назад, неожиданно он встает, идет к двери, уверенно, без малейшего колебания, распахивает ее. Анна сидит на лестнице, на первой ступеньке, спиной к нему, обхватив руками колени.
Через несколько секунд она поднимается, заходит в квартиру, обходит его, одетая ложится на постель, поворачивается к стене и плачет. Так иногда случалось с Ирен.
6 часов 45 минут
Снаружи здание не кажется таким уж запущенным, но стоит только войти внутрь… Ряд алюминиевых почтовых ящиков, готовых отдать богу душу, кажется, пребывает в безысходном унынии. На последнем ящике значится «Анна Форестье», седьмой этаж. Этикетка написана от руки ее очаровательным почерком, чтобы буквы влезли, «ь» и «е» посажены так близко друг к другу, что вообще не читаются.
Камиль выходит из крошечного лифта.
Еще нет и семи утра, когда он трижды тихо стучит в дверь напротив.
Соседка открывает незамедлительно, будто ждала его прихода, но руку с ручки не убирает. Мадам Роман, хозяйка квартиры. Камиля она узнает тут же. У маленького роста есть свои преимущества: Камиля узнают всегда. Он выдает легенду:
— Анне пришлось срочно уехать… — Он изображает доброжелательную улыбку терпеливого и прозорливого друга, который видит в собеседнике своего сообщника. — Настолько быстро, что, естественно, половину всего забыла.
Слово «естественно» — этакая точка зрения настоящего мачо — соседка сразу оценила. Мадам Роман женщина одинокая, ей скоро на пенсию. У нее круглое кукольное лицо — этакая преждевременно состарившаяся девочка. Она немного прихрамывает: проблема с тазобедренным суставом. И хотя Камиль ее крайне редко видел, он знает, что женщина она ужасающе организованная, методично относящаяся к любому пустяку.
Она тут же понимающе щурится, поворачивается, протягивает Камилю ключ:
— Надеюсь, ничего страшного не случилось?
— Нет-нет, что вы… — Камиль широко улыбается. — Ерунда. — Указывая на ключ. — Оставлю у себя до ее возвращения…
Невозможно понять, информирует Камиль о своем решении, спрашивает разрешения или просит… И пока соседка соображает, он уже, воспользовавшись паузой, рассыпается в благодарностях.
