«Это она, Любовь!» – чуть не закричал Пленин и бросился к ней.
Она слегка повернула голову и как-то сверху взглянула на него.
– Вы не сердитесь на меня ни за что? – спросил он, снимая шляпу. – Не сердитесь, не сердитесь! Я виноват и наказан уже. Я измучился без вас… Какая жестокость!
Он хотел взять её за руку, но она не заметила его движения. Он заглянул ей в глаза.
– Что с вами?
Она молчала.
– Что вы поделывали всё это время? Вы были больны? Вы как-то похудели… Ах, отчего у вас такие губки! Не отворачивайтесь, пожалуйста! Я ничего с ними не сделаю! Я только смотреть на них буду…
И он смотрел на её губы.
В груди его бились жилы, сердце стучало. В нём проснулся зверь. С висков его скатились две капли пота, хоть жарко не было. Кругом ни души живой. Вдали за равниной в тумане рисовался город со своими церквами и ещё спал, потому что было раннее утро. Деревья уныло шумели, а по серенькому небу мчались дождевые тучи.
– Любовь, – сказал он, – теперь не убегай от меня. Если уйдёшь, я застрелюсь!
– Нет, вы не застрелитесь, – проговорила она и улыбнулась.
Глаза её осмыслились, всё лицо загорелось румянцем.
– Значит, мир? – спросил он.
Она кивнула головой и прошептала:
– Мне вас жалко.
Пленин поцелуями покрыл её руки.
– Прежде всего, не бойся меня, – страстно заговорил он. – Я тебя люблю.
– Я – дура.
– Не говори так и прости меня за то, что я назвал тебя тогда глупою. Красота выше ума. Я вот молюсь на тебя. Это я дурак, что позволил себе сказать тебе дерзость. Я обниму тебя, не стыдись… О, какой я счастливый человек.
Девушка потупилась и тяжело дышала.
– Дай мне свои губы… Никто не увидит!..
Прозвучал поцелуй.
– Ах, что вы!..
Она рванулась, и он не удержал её. Она побежала по равнине, и он смотрел на неё безумным взглядом, судорожно сжав ружьё. Но вот она остановилась, издали бросила в него цветком, послала ему воздушный поцелуй и снова побежала. Он кинулся за ней.
Он нагнал её на вершине песчаного холма. Он задыхался. Она упала среди кустов можжевельника, на песок. Глаза её наполнились слезами, она закрыла их рукой…
…
IX
Когда Пленин остался на кургане один, ему показалось, что с ним был продолжительный обморок. В ушах звенело. Солнце выглянуло и несносно пекло из-за туч. Пленин поднял голову, и ужас охватил его. Прямо виднелся откос, на котором он бывало сиживал, а на откосе стоял управляющий – он ясно различил его – и смотрел в бинокль. Возле стояла высокая дама и тоже держала бинокль у глаз. Виктор Потапыч пополз на четвереньках и скрылся в кустах. Сейчас он трепетал от страсти, теперь он зуб на зуб не попадал от трусливого чувства, которое как гадина закопошилось в его опустевшем сердце.
