– Помилуйте, я уж честь имел объяснить…
– То-то! Всё враки. Это, знаете, наглая эксплуатация! – обратился исправник к своему помощнику. – Не могу разрешить, – сказал он доктору Тириони-Курицыну и вручил ему обратно афишу.
Магик засуетился. Он вынул несколько печатных афиш в удостоверение, что везде ему разрешали именоваться доктором Тириони, известным профессором, магнетизёром, энциклопедистом, почётным членом спиритического общества в Петербурге и проч., и проч.
– Везде разрешали, – сказал исправник, – а у нас не разрешают, – и указал на дверь.
Магик вышел, униженный, сердитый и с сознанием, что чёрт возьми! голодная смерть довольно близка.
Он побрёл в гостиницу. Марилька всё привела в порядок, и грязная каморка казалась чистенькой. Сеня лежал на постели. Марилька стояла возле него, скрестив руки.
– Павел Климентьич! – произнесла она надорванным шёпотом.
– Ну?
– Болен наш ребёнок.
– Вижу, – сказал он, глянув на мальчика.
Магик тёр свои руки, согревая их дыханием. Мальчик никого не узнавал, закатывал судорожно глазки, и тоненькие пальчики его восковой ручки потихоньку шевелились.
– Утром он мог есть, – промолвила горестно Марилька, нагибаясь к сыну.
Она стала рыдать, потом вдруг умолкла и посмотрела на мужа. Ему сделалось стыдно, и он начал утешать её, уверяя, что Сеня поправится; но она опять разрыдалась.
Тогда магик пообещал жене послать за доктором.
Торопливо сообщив ей, что сказал ему исправник, он хватил из бутылки глоток водки и переписал афишу. Он обнял жену, дал ей честное слово, что мальчик скоро будет здоров, и поцеловал его. Ручки у Сени были холодны как лёд.
В полицейском управлении он уже не застал исправника. Исправник жил недалеко и отправился домой завтракать. Магик бросился к нему на квартиру.
Долго пришлось магику ждать в передней. Лакей носил мимо него блюда и тарелки. Когда половинка двери отворялась, доктор Тириони видел на секунду край стола, за которым ел исправник; шея у толстяка была завязана салфеткой, и концы салфетки торчали на затылке.
«Как ест!» – восклицал мысленно доктор Тириони и думал о Марильке и о своём больном ребёнке.
Всему бывает конец. Кончил завтракать и исправник и вышел в переднюю.
– Вы опять? – произнёс он и взял афишу у магика.
Но едва он развернул её, как, не читая, отдал назад.
– Я вас вышлю из города, если вы будете лезть ко мне! – закричал он, наливаясь кровью.
– Помилуйте!..
– Молчать!
– Ваше превосходительство, мне выехать не с чем.
