— Довольно, товарищ, нужно не болтать, а дело делать, — недовольно проворчал третий член комиссии, молодой бравый военный. — Ну, чего там: по мысли… по мысли. Товарищ Удойкин — эсер. Он предлагает организовывать советы. Он стоит за передачу земли крестьянам, через советы. Это правильно. Мы, большевики, то есть я, как представитель, поддерживаем. Понятно, кажется? Или вы хотите, чтобы я… чтобы заговорила масса.
— А я? — тревожно спросил председатель.
— Вам, как меньшинству, нужно проводить и голосовать наши предложения для солидарности и контакта.
— О, боже мой… я ведь всегда готов итти на соглашение. Но вы подменяете идею… Вы…
— И потом, товарищ, — прервал председателя Удойкин, — где туманные жизни с фонарем — насчет сотворения миров и прочих Гималаев. В плане есть Гималаи — есть. Что за прииски, и козни, — где Гималаи? Который раз и навсегда…
Председатель слушал Удойкина, жевал тонкими губами, хватался за голову, раскачивая ее в стороны, как от сильной зубной боли.
— Нечего слушать Удойкина, — раздался чей-то голое над самым ухом Гончаренко. Перед ним стоял улыбающийся Драгин. Гончаренко горячо пожал ему руку.
— Удойкин, когда говорит, то мелет ерунду, — сказал Драгин. — Хотя меньшевикам очень полезно его слушать. Он обязательно своим красноречием и напористостью угробит председателя-меньшевика. Честное слово, на моих глазах человек сохнет.
— А почему Удойкин у эсеров, а не в нашей партии?
— Тут двояко можно объяснить. Во-первых, вдумайтесь в название партии. Тут тебе сразу и социалист и революционер. Лучше ничего не придумаешь. А у нас, знаете ли, и слово-то заграничное: социал-демократ — большевик. И непонятно и далеко не звонко. Ну, а кроме, этой внешней причины, нужно думать, что Удойкин раньше столкнулся с эсерами и поэтому попал к ним в организацию. Ну, да это не беда. Числится он эсером, а тяготеет к нам. Деревня сшибает его на большевизм. А мы не мешаем и не спешим тащить его в организацию. Он нам полезен. Информирует нас, что думают делать и делают эсеры. Да что же мы стоим? Давайте пойдем в зал, посидим там.
Наверно, уже кое-кто из членов совета пришел.
* * *
Едва только Драгин показался в комнате заседаний совета, как его тут же окружило больше десятка людей.
— А, Драгин, здравствуй, — говорил человек, черный, как жук, с восточным акцентом речи. — Как всегда первый.
— Люблю аккуратность.
— Не так аккуратность, как агитнуть любишь перед заседанием.
— И это люблю. А вот вы, меньшевики, даже агитировать-то не умеете. Весь ваш досуг ухлопываете на согласование своих действий с буржуазией.
