Два дня участковый Бубенцов испытывал сильнейшие терзания. Чужие сверкающие лавры спалили душу до вонючего пепла, душа корчилась в адских муках искреннейшего раскаяния и искала выход из этой топки.
Бубенцов купил уже две книги про английскую старушку мисс Марпл. Одну из них сдуру прочитал и только укрепился в мысли – старость и слабоумие далеко не синонимы.
Вечером в пятницу Алексей Андреевич купил торт «Чародейка», оделся цивильно и неброско и потопал в сороковую квартиру – виниться.
Речь была заготовлена. Желудок пуст. Чувство вины и предстоящая моральная экзекуция совсем лишили аппетита.
Дверь открыла Софья Тихоновна Мальцева. Одетая, как всегда, чопорно, но не без изящества, слегка пахнущая какими-то забытыми духами, приветливая:
– Проходите, проходите, Алешенька, мы как раз собираемся чай пить.
– А Надежда Прохоровна?..
– Проходите, Алешенька, не смущайтесь. Надежда Прохоровна в моей комнате.
Алеша снял ботинки, пригладил волосы пятерней и, зажимая под мышкой книгу, держа «Чародейку» на манер подноса, вошел в большую, освещенную пятирожковой люстрой комнату.
Собрался уже с порога начать виниться (пока слова не выбило волнением), уже промолвил «Добрый вечер», но дальше онемел…
В центре комнаты, за круглым, накрытым для чаепития столом сидел ангел. Под пышными, вьющимися волосами цвета тополиного пуха, что свисали по спине, наверное, скрывались крылья. Розовые губки божества тронула мимолетная улыбка, серьезные серые глаза рассматривали лейтенанта чуть пугливо.
– Здрасте, – еще раз, кивая головой на вытянутой в струнку шее, глупо повторил Бубенцов.
– Здравствуй, Алеша. – Бабушка Губкина была настроена миролюбиво. – Экий ты сегодня нарядный.
Алеша подумал, что комплимент прозвучал так, словно обычно лейтенант захаживает в гости в линялой майке, растянутых трениках и тапочках на босу ногу.
Впрочем, так, наверное, подумал один Алеша. Ангел хлопнул пушистыми ресницами (без малейшего признака туши на них) и тут же был представлен госпожой Губкиной:
– Знакомься, Алешенька. Это – Настя. Внучатая племянница Софы. Садись за стол.
Алеша согнул непослушные циркульные ноги над стулом, чинно пристроил на колени коробочку с «Чародейкой», потом опомнился и протянул ее даме:
– Это вам, Надежда Прохоровна.
– Ба-а-а, – пробасила та. – Какой подарок!
– И книга. Тоже вам.
Все подношения лейтенант преподнес, неловко приподнимая седалище над стулом.
Чувствовал он себя не к тому подготовленным и оттого оробевшим, нелепым, глупым казенным чурбаном, вырядившимся в отутюженные мамой брюки и китайский свитер, подаренный сестрой на День милиции в позапрошлом году.
