– Дурак твой медик, – стояла на своем бабушка Губкина. – А ты умнее будь! Вот зачем она наверх полезла без новой лампочки? Да еще в светлый день? А вечером ведь все лампы горели…
Алеша куксился, чесал в затылке и все никак не мог убедить бабу Надю переадресовать эти вопросы начальнику убойного отдела.
– Ходила я к нему, – упорствовала Губкина. – И к его начальству тоже ходила.
– И что? – с надеждой спрашивал притомившийся лейтенант.
– А ничего. Дураки они все. И лентяи, думать не хотят. Стремянку кто угодно под люстру мог подставить, она завсегда в кладовой наготове стоит.
– Да кто ее мог подставить?!
– Да кто угодно, – кудахтала баба Надя, и алый берет трепыхался задиристым петушиным гребнем. – На нашу квартиру давно зарятся. Взять хотя бы этого черта нерусского, что за стеной живет…
Алеша тихо стонал. Два года назад в соседней сорок первой квартире поселилась семья таджиков.
– Ты его проверь как следует. Что-то уж боль но они тихие…
Понятно. Шумные – плохо, спокойные – подозрительно. Бдительная бабушка Губкина убедила Алешу нанести визит в сорок первую квартиру.
– Они нормальные люди, – стараясь быть и, главное, выглядеть убедительным, говорил Алеша. – Нурали работает на рынке, мясо рубит, жена за детьми присматривает.
– А деньги где на квартиру взяли?
– Заработали! Скопили! Родственники помогли!
– Ага, как же – заработали, – поджимала губы соседка, – видели мы таких работящих. Воруют небось.
Алеша в сердцах отшвырнул шариковую ручку.
– Баб Надь, да что вы, в самом деле… – пробормотал расстроенно. – Вы что, забыли, кто в той «малолитражке» раньше жил? Дядя Слива. Квартиру пропил, рыночные деляги ее за гроши купили…
– За гроши, – не сдавалась Губкина. – Купили за гроши, а продали за сколько?
– Алиев рынку свой! – для убедительности чуть прикрикнул Бубенцов, до смерти уставший ковыряться в беспредметных вопросах, и, переходя на доверительный родственный тон, склонился над столом. – Ну, сами посудите. Зачем таджику Алиеву ваша квартира? Они на эту-то еле наскребли… Всем аулом…
– А ты прописку у них проверял?
– И прописку, и регистрацию, все у них в порядке. Квартира в собственности, как гражданин другого государства, регистрируется своевременно.
– А чего они по ночам шуршат?
– Как это – шуршат? – не понимая, отстранился участковый.
– А так вот. Шур-шур-шур каждую ночь. Они у меня за стенкой живут. Я все слышу. Ночь-полночь, а они все шур-шур-шур. Шур-шур-шур…
Ксенофобией бабушка Губкина на памяти Алеши никогда не страдала. К узбеку-дворнику Талгату относилась вполне сердечно, шарф и шапку из козьей шерсти связала, жене Алии подарила тюль для служебной дворницкой квартирки…
