"Нет Эммы", – горько думал он.
Эмма.
Он напрягся.
Я никогда не ошибался прежде. Я не ошибаюсь теперь. Она приблизилась, появляясь из леса надгробных камней.
– Она влиятельна, Эрик.
– Вы должны ошибаться, – сказал он ей, мрачный и тихий. Он ожидал услышать аргумент, и был удивлен, когда его не прозвучало.
– Я... оставлю это на твое усмотрение, – сказала она наконец. – Я не буду пока звать других.
– Почему?
– Потому что она другая, в моих глазах, и у меня есть причины сомневаться относительно этого чувства. Ты знаешь почему.
Эрик сглотнул и обратил свое внимание на кладбище, которое оставалось пустым всю оставшуюся часть ночи.
Эmma проснулась утром в пятницу, которая имела преимущество перед формальным днем в школе. Это значило, помимо всего прочего, что ей на самом деле не нужно думать, что надеть; она собиралась одеть юбку-плед, пиджак и белую рубашку. Галстуки были необязательны, если вы не были мужчиной, хотя почти все девушки носили бессмысленные тонкие кожаные штучки. Они часто носили макияж по пятницам, а также, еще и потому, что было не слишком много других вещей, которые можно было носить, чтобы выделиться.
Эмма, например, не носила сережки. Однажды увидев, как малыш хватает висящий обруч и – буквально – разрывает мочку уха подруге из седьмого класса, вылечило ее от растущего желания когда-либо проколоть себе уши. По общему признанию это рассматривалось как странность, но это были ее уши, и она хотела сохранить их в сочетании с другими частями лица.
Она тратила больше времени в ванной по пятницам, которая была разработана в таком стиле, чтобы подходить под утренний график домашнего хозяйства Холл, отчасти потому, что ее мать валялась в кровати до последней минуты.
Эмма закончила одеваться и спустилась вниз. Она рассчитывала, что на кухне будет тихо – так и было. Лепесток был активный, но не счастливый. Матери еще не было в кухне. Эмма взглянула на часы и вздрогнула. Она сделала кофе, потому что, если ее мать все еще не спустилась, она будет нуждаться в нем, взяла молоко, чернику, хлебные злаки и накрыла стол.
Она остановилась по дороге, чтобы взять салфетки и крикнула вверх, подождала пять секунд, чтобы услышать что-то вроде ответа, не расслышала невнятные слова, которых было несколько – и продолжила свой путь. Когда ее мать спустилась, гремя в спешке, она вручила ей кофе и проводила ее к стулу. Это было неловко, потому что Мэрси не спала.
А с другой стороны, учитывая последние несколько дней? Нельзя сказать, что она была бодрая. Они поели в относительной тишине, потому что Лепесток вылизал тарелку с сухим кормом и пытался попрошайничать. Он фактически не любил ничего из того, что его хозяйки ели этим утром, но это никогда не останавливало его.
