— Мне столько страстей рассказывали про эту трубу, — сказал Павел.
— Каких страстей? — презрительно хмыкнул Геннадий.
— Ну, к примеру, если там побываешь, то нормальным уже не воротишься. Убить могут ни за что. Да вы же сами мне толковали.
— Ничего я тебе такого не толковал, — рассердился старик. — Да, можно прожечь мясо до кости, если пьяный забудешь расстелить картон на трубе. Она горячая, как раскаленная сковорода. Снизу жаришься, сверху мерзнешь. А убить тебя и здесь могут.
— А как же зловещие призраки? — не унимался Крючков. — Говорят, они выходят оттуда вместе с туманом.
Лицо Геннадия перекосилось, он засвистел кривым носом, затрясся мелкой дрожью от тихого хохота.
— Да вон твой призрак сидит, — старик указал Павлу на грязного цветника, который мирно спал, развалившись на кресле. — Нет там никого, кроме бомжей. Кто-то намерено слухи распускает, народ пугает, чтобы лишний раз не совались. Менты в те места не суются, потому что боятся болезней и беспредельщиков. Конечно, жизнь ничего не стоит на трубе.
— А вы знаете что-нибудь про Льва Троцкого? — вспомнив странного собеседника, спросил Павел.
На сей раз бомж Геннадий вытаращил глаза так, словно его неожиданно кинули в прорубь:
— А ты с ним знаком? — прохрипел он, моментально сделавшись очень серьезным.
Павел рассказал старику все, что с ним приключилось. Геннадий внимательно выслушал и произнес:
— А вот его, паря, обходи стороной. Избегай его, мой тебе совет. Очень опасный мужик.
— По-моему, он просто несчастный сумасшедший, как та вчерашняя пьяная дама, которая представляет себя травмированной балериной-княжной, — возразил Павел.
— Троцкий намного хуже. Он сумасшедший и других с ума сводит. У него мания на самоубийство людей подбивать. Кореш у меня был — Владимиром звали. Так он попал под влияние этого черта и вальтанулся жестоко. Вышел на Красную площадь, облил себя спиртом, поджег и сгорел. Их тогда много пошло. Акцию устроили — самосожжение в знак протеста. Они горели и кричали какую-то чушь про справедливость перед толпой иностранных туристов. Те по-русски ничего не понимали. Смеялись, фотографировали.
Думали, им шоу показывают. Люди погибли напрасно. Это все он… — старик замотал головой, пытаясь избавиться от нахлынувшего на него воспоминания. — Страшный тип. Я как-то имел случай с ним пообщаться, так потом всю неделю в дикой тоске размышлял, почему у нас снесена система противолазерной обороны. А нужна мне эта система? Лучше ей будет, если я пойду и под электричку брошусь?
