— А у тебя, часом, не любовная лихорадка? — усмехнулась генеральша.
И не дождавшись ответа, сделала свои умозаключения:
— Чуток морозит, синяки, притомилась… Ну, значит, всё путем. Теперь бы только не залететь…
— Тетка… Тетка Катерина, — простонала Лариса.
— А что — неправа я? — самодовольно сказала генеральша и добавила, — ладно, отдыхай. И ешь получше. Для любовных занятий много сил надо. А ты всё какие-то диеты держишь, отощала совсем…
И видя, что племянница натянула на голову одеяло, тетка вышла из комнаты.
Лариса высунула голову, заглотнула воздуху. Она быстро нагревалась, ей было уже жарко и почти дурно от чая и таблеток парацетамола. «Теперь бы только уснуть», — подумала она с тоскою, понимая, что именно это как раз и невыполнимо по причине ее же самоедства.
Она встала, тихонько открыла дверь и прислушалась. Ужин всё еще продолжался в другом конце большой квартиры.
Лариса быстро прошмыгнула в родительскую спальню. Она знала, что у матери на тумбочке всегда есть лекарство — «элениум» или что-то еще в таком же духе. Захватив пару таблеток, она вернулась к себе в комнату и запила их остатками чая.
«Я всё делаю неправильно, — самоедничала она. — Вчера коньяк смешала с шампанским. Сейчас парацетамол соединила со снотворным. И весь невыветрившийся из меня алкоголь в итоге смешала с психотропным и прочим лекарством. Что у меня назавтра будет с головой? Впрочем, завтра будет завтра. А сейчас только бы уснуть и ни о чем не думать»…
Наутро матери не пришлось будить Ларису. Она сама проснулась в девять утра от тревожного толчка. И первая мысль была о Михаиле: «Как он там, родной? Не стало ли ему хуже, не поднялась ли температура?»
А у самой голова была чугунная. Она выпила кофе, насильно впихнула в себя пару ложек овсянки. И начала слоняться по квартире, то и дело, поглядывая на часы. И когда стрелка больших настенных часов зависла на 10.30, вдруг поняла, что вот просто нет никаких сил ждать еще эти полчаса, находясь в неведении.
И она набрала заветный номер.
Михаил отозвался тут же.
— Лорик, — радостно откликнулся он на приветствие. — А я сам проснулся минут двадцать назад.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как орел. Сейчас этот орел чего-нибудь поклюет, расправит крылышки и полетит. Жаль только, что не к своей птичке, а по неотложным делам…
На другом конце телефонного провода раздался вздох облегчения.
— Значит, — сказала Лариса, — я дежурю у телефонного аппарата и никуда не выхожу из дома.
