Лариса вздохнула.
Михаил перехватил то ли грустный, то ли слегка рассеянный взгляд собеседницы.
— Ой, извини, — спохватился кавалер. — Я, наверное, утомил тебя историческими параллелями. Но просто — это моя излюбленная тема. Думаю, если бы я не стал музыкантом, то был бы историком. Хорошим, настоящим, а не таким, которые обслуживали советский режим…
— Ну, что ты, — искренне призналась Лариса, — не могу вспомнить, когда мне было так комфортно на душе, как с тобой в этот холодный зимний вечер… И потом, я вся еще под впечатлением от твоего рассказа о любви юной прелестницы и князя. Спасибо тебе за эту волшебную прелюдию к нашему романтическому вечеру.
— Вообще-то, я никому, из своих знакомых… дам, — тут Михаил слегка запнулся, — этого не рассказывал.
Лариса усмехнулась.
— А насчет прелюдии ты очень тонко подметила, — сказал Михаил, — дотронувшись до руки собеседницы и, как бы, желая сгладить эффект от некстати вылетевших слов, — ты очень эмоциональная натура, впрочем, как и я сам. Вообще-то, я чувствую себя сейчас Орфеем, в котором вовсю уже звучит мелодия любви…
— Ах, Мишель, Мишель, какой же ты сладкоголосый соловей… Разве может устоять перед тобой слабая женщина? — Лариса своей маленькой ручкой нежно коснулась длинных пальцев музыканта. — Да еще которую ты сознательно подпоил коньячком, хитрец… Сдаюсь. Веди меня в свои пенаты… В свой «люкс».
Михаил мечтательно и самодовольно прикрыл большие карие глаза длинными пушистыми ресницами.
— Как я ждал, когда же ты, наконец, сама произнесешь эти слова. Мужчина может предложить или намекнуть, но он не должен навязываться.
— Хитрец, какой же ты очаровательный хитрец, — улыбнулась Лариса. — Я подожду тебя в холле, хорошо?
— Конечно, конечно, — и он сделал рукой знак официанту.
— А как же гости, которые только до одиннадцати? — тихонько спросила Лариса, когда они миновали дежурную на этаже, выйдя из лифта.
Кавалер усмехнулся.
— У нас всё схвачено, за всё заплачено? — догадалась Лариса.
— Само собой…
— Ну, вот и мои московские хоромы, — сказал Михаил, пропуская впереди себя даму. — Правда, с заокеанскими «люксами» мой номер не выдерживает никаких сравнений.
— Да будет тебе, знаменитый капризуля, — сказала Лариса, бегло оглядев обстановку. — А мне всё нравится. — И добавила, — всё нравится там, где есть ты…
Михаил галантно взял шикарную песцовую шубку из рук Ларисы и повесил ее в платяной шкаф. Туда же закинул свою заморскую дубленку. И, наконец, они, освободив руки от вещей, не сговариваюсь, ринулись друг к другу. Они даже не целовались. Просто стояли, обнявшись, долго и молча, привыкая друг к другу.
