— Не сомневайтесь, вчера только изготовлен на кондитерской фабрике «Ударница», у меня там племянница работает, — добавила она доверительно, переворачивая коробку и показывая чернильный штампик с датой изготовления.
— Я возьму две штуки, — сказал Аристарх.
— Ой, а у меня только одна коробочка осталась, распродалась уже, — сказала женщина с сожалением. — Но если очень нужно, приходите завтра. Я здесь каждый день бываю после четырех часов.
Купив с рук «Зефир в шоколаде», озадаченный мужчина быстро пошел вниз по улице Горького в сторону цветочного киоска. Ему еще нужно было перейти на противоположную сторону улицы. Чтобы не терять время, он перебежал ее в неположенном месте, лавируя между потоками автомашин.
Из цветочного ассортимента в киоске были только гвоздики — розовые и красные.
— Мне попышнее букетик из розовых гвоздик, — попросил мужчина.
— А розовых осталось только три штуки, — сказала продавщица.
— Тогда давайте красные. Штук двадцать пять…
Купив цветы, он почти бегом отправился к месту своей работы.
Пробегая назад по центральной улице Москвы, он невольно задержал свой взгляд на толпе «доморощенных» продавцов, выросшей в считанные минуты по обе стороны от дверей «Елисеевского».
И было видно, что эти продавцы никого уже не боялись. Ни администрации магазина, ни московской милиции. В стране, поставленной на колени перед неминуемой катастрофой, на грань выживания, в которой сахар и мыло — и те были по талонам не только на периферии, а в самой столице нашей Родины, им никто ничего уже не мог запретить…
Этот импровизированный стихийный базар рядом с пустыми прилавками магазина, который и в советское время был мечтой и сказкой законопослушных граждан, не говоря уже о каких-то там дореволюционных временах…
«Купец Григорий Елисеев перевернулся бы в гробу, — подумал Аристарх, если бы увидел эту картину, — причем, перевернулся не однажды»…
Впрочем, атлету было не до Елисеева. Сегодня ему самому предстояло выступить в роли «купца» применительно к вечной житейской теме: «ваш товар — наш купец». Ему еще предстоял сегодня «второй тайм»! Знать бы, так костюм новый хотя бы надел! Да разве дело лишь в костюме. Эти обстоятельства интриги, которые известны только им двоим… Как они его угнетают!
Она сказала: «Если мы — взрослые мужчина и женщина — принимаем правила этой игры, то возврата нет. Нам нужно будет идти до конца». Он вынужден играть эту роль. А такие роли он играть не привык. Но у него нет выбора. Точнее, выбор у него только один. И это — его единственный шанс, чтобы быть вместе с нею.
