На душе у Евгения Ивановича вдруг стало тяжело. Он закрыл глаза, и ему почудилось, будто его сейчас что-то растягивает в разные стороны; словно невидимой лонжей прикреплён он ко всему тому, что осталось там, у него за спиной, и чем дальше увозит его поезд, тем туже натягивается лонжа, и сильнее давит грудь…
«Это якорь, — подумал Евгений Иванович, — в таких историях обязательно есть якорь».
И навалились на него битюгами воспоминания. Евгений Иванович увидел перепачканную шоколадом Татку, серьёзного не по годам Илью и с ними рядом Татьяну, в последнее время располневшую, но очень привлекательную ещё женщину. Ему вдруг захотелось схватить дочку, поднять выше головы — полетели, полетели, полетели…, затем сыграть партию в шахматы с Ильёй, нарочно ему проиграть, а после обсудить его мелкие школьные катастрофы, сплетни и слухи… да и Татьяну он был бы не прочь сейчас обнять за плечи, поцеловать в шею, там, где начинаются волосы, тёмные и вьющиеся, с редкой сединой, запустить в них пальцы…
Евгений Иванович открыл глаза.
«А что впереди? — подумал он. — Что, или кто, тащит меня вперёд? За тысячи километров с насиженного годами места от семьи, друзей и работы?»
Евгений Иванович попытался представить себе точку, к которой стремился, цель своего путешествия, но, не смог различить ничего кроме маловыразительной серой мути.
— Да вы зайдите в купе, что же вы в коридоре-то чай пьёте, — услышал он позади женский голос.
От неожиданности Евгений Иванович вздрогнул, но быстро взял себя в руки, когда понял, что обращается к нему его попутчица, она же предмет дуэли, которая зачем-то вышла в коридор.
— Благодарю, барышня, мне и здесь удобно, — сказал он как можно мягче, чуть понизив голос, — у вас там компания, не хочу мешать.
— Вы нам ни капельки не помешаете, честное слово. Да и… они мне смертельно надоели, оба, — сказала женщина, и устало добавила: — Болваны.
Теперь она показалась Евгению Ивановичу совсем другой. Там, в купе он успел отметить про себя её женские достоинства, но только теперь разглядел карие с искорками озорные глаза и несколько родинок слева, над верхней губой.
— Хотите, чтобы я вас украл? — спросил Евгений Иванович ещё мягче и ещё ниже.
— Пожалуй, — ответила женщина, для вида подумав, — но куда, простите, вы меня можете здесь украсть?
— В вагон ресторан, больше некуда.
— А как же эти? — она показала большим пальцем на закрытую дверь купе.
— Они нас не найдут. Слишком тупые.
— Ну, Максим, положим, не совсем уж тупой…
