Полет прервался. Рухнувший безглазый взвизгнул, вцепившись зубами и когтями в древко. На бронзе отпечатались когти и зубы, глубоко вдавившие и оцарапавшие металл. Перегрызть и перерубить оружие не получится.
За порчу ценного имущества ты мне заплатишь, гадина такая. Оно же уникальное, нигде не купишь.
Усиливаю нажим, погружая наконечник в живот черныша, и веду лунное серебро вверх, к груди. Моя цель – твое сердце, брунетистый. Враг царапает землю, визжит, сучит лапами. Потерявшую резвость тварь протыкают Полг с Шор-Тазом, она потихоньку успокаивается. А нечего кидаться на моих товарищей.
Паладинское оружие все-таки действует. Чернильная жидкость вытекает из раны зловонным потоком, скапливаясь в лужу. Тело уменьшается. Жижей сползает с костей мясо, обнажая детский скелет.
Ясно, в кого вселились лоа и кто призвал их. Сэкка.
Грохот развалившейся хижины заставил нас отвести взгляд от чудовищной трансформации. Из-под обломков с криками выскочили женщины и престарелый тролль, за ними вылезла смоляная бестия. Вторая нависла над отшельником, фонтанирующим айгатой, и с размаху впечаталась в основание тотемного столба, аккурат на жертвенный камень, пролетев метров десять.
Анг-Джин увеличил астральное тело за счет магической энергии, преобразуя его по своему желанию. Зеленоватая аура выдавала принятую им форму – длиннорукий гигант с пальцами-хлыстами. Из носа и ушей старика текли алые струйки. Он их, кажется, не замечал, с энтузиазмом расшибая в лепешку противников.
У верховного дела обстояли хуже. Раковина из айгаты рассеялась, сам он неподвижно лежал у ног сэкки. Равнодушно переступив через него, женщина склонила голову набок. Ограду Великого Панциря она наградила долгим изучающим взглядом, затем закрыла глаза и замерла.
Ох, чую, опять задумала плохое.
Ощущение близости обитателя Серых Пределов ослабло. Двое из четырех лоа развоплощены. Если они – часть одного, то он ослаблен. Отшельник приканчивает третьего, запустив в него заостренные астральные пальцы обеих рук и продырявив. Разведя ладони, старик разорвал безглазого на куски.
Четвертый, последний миньон сэкки сполз с жертвенника, но в бой не рвался. С ним происходили странные метаморфозы. Туловище и конечности раздувались от нарастающих мышц, голова увеличивалась, обретая форму тролльего черепа, облепленного полусгнившим черным мясом и клочками темных волос.
Твою же дивизию! К чудовищу потекли струи чернильной жидкости, натекшей с убитых мною одержимых. Они впитывались в стопы, жилами поднимались к туловищу и распространялись по всему телу, набухая и пульсируя.
