— Как товарищ по оружию, — ответила я. — Я никому не буду любовницей.
— Никому, кроме смерти, — сказал Жискар, посмотрев на трупы.
4
Неделю спустя после битвы в комнате Этьена Жискар де Клиссон и я выехали из таверны «Красный вепрь» и отправились по дороге на восток. Я сидела на горячем боевом скакуне, одетая как подобает товарищу де Клиссона — в вельветовый камзол, шелковые бриджи и длинные испанские сапоги. Под камзолом мое тело защищала простая стальная кольчуга, а на голове возвышался блестящий шлем. Из-за пояса торчали пистолеты, меч висел на богато вышитой перевязи. Поверх всего этого развевался плащ из багряного шелка. Все это купил для меня Жискар, начинавший ругаться, когда я протестовала против его расточительности.
— Можешь заплатить мне из той добычи, что мы возьмем в Италии, — сказал он. — Но товарищ Жискара де Клиссона должен ехать нарядно одетым!
Иногда я сомневалась в том, что Жискар принимает меня как мужчину в той полной мере, как мне хотелось. Возможно, тайно он еще лелеял свою первоначальную мысль. Но это не имело значения.
Прошедшая неделя была очень насыщенной. По несколько часов каждый день Жискар учил меня искусству владения мечом. Сам он считался лучшим мастером меча во Франции, и он клялся, что не встречал еще ученика способнее, чем я. Я училась тонкостям битвы мечом так, словно была рождена для этого, и быстрота моих глаз и рук часто срывала изумленное восклицание с губ Жискара. Кроме того, он учил меня стрелять в цель из пистолета и показал много искусных и невероятных трюков в битве один на один. Ни один новичок никогда не имел более знающего учителя, и ни один учитель никогда не имел более устремленного ученика. Я горела желанием постигнуть все, что касалось этого мастерства. Казалось, я заново родилась для этого нового мира, предназначенного мне с самого рождения. Прошлая жизнь превратилась в сон, который скоро забудется. Итак, однажды ранним утром, еще до восхода, мы с Жискаром вскочили на коней во дворе «Красного вепря», и Дюкас пожелал нам попутного ветра. Мы уже повернули со двора, когда раздался голос, звавший меня по имени, и я увидела белое лицо в окне наверху.
— Агнес! — крикнул Этьен. — Ты уезжаешь, даже не попрощавшись со мной?
— Для чего такие церемонии между нами? — спросила я. — Ни ты, ни я ничего не должны друг другу. И нет, насколько я знаю, между нами дружбы. Ты уже достаточно здоров, чтобы самому заботиться о себе, и не нуждаешься больше в моей помощи.
