— Заткнись, Маркуша! — Стрёма с жадностью схватила одежду. — Человек от всего сердца, а ты…
— Положь где взяла! — рявкнул Маркуша. — Тебе все мало, утробище ненасытное! Пусть мое принесет. Если я надену это барахлишко, то мне завтра перо в бок сунут — и поминай как звали. Каждый сверчок должен знать свой шесток.
— Дурак ты, Маркуша! — вызверилась на него Кукла. — Загоним вещички кому-нибудь — и дело с концом, если не хочешь надевать.
— Правильно.
Стрёма сгребла мой подарок в охапку и поторопилась выйти в другую комнату.
— Вот зараза… прошмандовка… — бубнил набурмосившийся Маркуша. — Продаст и половину прикарманит. Знаю я ее, стерву…
— Выпей за здоровье Федотовны. — Кукла не пожадничала, налила мне стакан почти доверху. — У нас тарань есть, колбаса «Докторская», — сказала она с гордостью. — Тяни.
Я молча выпил. И закусил.
Странное дело — в компании отверженных мне было сейчас спокойнее и приятнее, нежели среди своих коллег. Этим обездоленным не нужно было кривить душой, что-то из себя изображать, они делились последним, не задумываясь, как будет завтра.
Уходя, я отозвал Федотовну в сторонку:
— Возьмите.
Я сунул ей в руки остаток «зелени», что дал мне Кузьмич. Часть этих денег я уже потратил на мебель и одежду для Маркуши.
— Завтра вам привезут и установят холодильник, стиральную машину, телевизор и газовую плиту. Половину этих денег отдайте Стрёме — для всей компании. Свои спрячьте и никому о них не говорите.
— Сынок… — Федотовна просто остолбенела. — Сынок, зачем мне столько? Это много и… и не нужно…
— Нужно. А денег в самый раз. Чтобы вы пожили хоть немного по-человечески. А квартиру теперь у вас никто не отнимет, можете не беспокоиться. Уж я за этим послежу. Прощайте. Здоровья вам.
— Это все… ты… с квартирой?.. — Федотовна беспомощно развела руками, будто собиралась ударить в ладоши.
— Не совсем я. Кое-кто помог. Хорошие люди еще не перевелись. — Тут я почему-то вспомнил Кузьмича. — Не поминайте лихом…
Я не стал слушать благодарственных слов и выскочил за дверь.
— Спаси тебя Бог, спаси тебя Бог…
Это было последнее, что я услышал, сбегая по ступенькам вниз. Хорошо бы, подумал я, ее слова долетели до того, кому они предназначались. Ведь Федотовна сказала их от чистого сердца…
Хорошо, время было уже вечернее, и никто не видел моих слез.
Что-то я в последнее время совсем расклеился…
