— Вы патриот Севера.
— Будешь и ты таким же. Вспомни-ка, какими мы были патриотами своего батальона, полка...
— ...роты, — добавил Воробьев.
— Пусть роты. Я хотел сказать — дивизии, но тебе рота ближе.
— Конечно, в роте я каждого бойца знал.
— Будучи патриотами своего подразделения, гордясь им, разве мы не были патриотами всей Советской Армии?
— Были, Андрей Ефимович, и сейчас остаемся ими.
— А если я сейчас патриот своего разведочного управления, прииска, области, разве я не остаюсь патриотом всего Советского Союза? — лукаво прищурился Постриган.
— Убедил, Андрей Ефимович, я уже теперь патриот вашего Севера.
— Опять вашего...
— Оговорка, Андрей Ефимович... Честное слово, оговорка! Север мне начинает нравиться. Я его люблю заранее, хотя еще не видел. Правда, помню, читал, будто там много медведей и брусники... мошки...
— Мошкой, брусникой, медведями, морозами будешь обеспечен вволю, могу ручаться. Доволен?
— Вполне. Другого я и не искал.
— Да... Богатые, но еще мало обжитые места. Ты знаешь, о чем я мечтаю, Николай Владимирович?
— Скажите.
— Дожить до ста лет. И вот так же пролететь на самолете над тайгой, увидеть новые города, поселки, железные дороги, и не узнать тогда тайгу-матушку. — Он задумался, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. На его смуглом лице глубже обозначились морщины. — Вызов жене послал?
— Послал.
— Хорошо. Не годится жить в разлуке. У вас ведь сын растет.
— Шестой год парню. А у вас, Андрей Ефимович, семья где?
— У меня... — Постриган помолчал. — На, взгляни вот...
Он порылся в полевой сумке и протянул Воробьеву фотографическую карточку. Тот увидел портрет молодой улыбающейся женщины, к плечу которой прислонилась головка мальчика лет девяти. Вернув карточку, Воробьев поднял с пола случайно выпавший клочок пожелтевшей бумаги.
— Любопытный документ, — сказал Постриган, взглянув на листок.
Это был титульный лист старинной библии. В верхней его части — почти сошедшая надпись карандашам: «Иван Жарков». По-видимому, имя владельца книги. Перевернув лист, Николай Владимирович увидел грубо набросанный карандашом план какой-то местности. План изображал изгиб реки, в которую с разных сторон впадало несколько ключей. Вдоль одного из них протянулась надпись: «Говорящий ключ».
— Ну, что скажешь? — спросил Постриган.
— Вам, наверное, что-нибудь известно об этом обрывке?
— С полмесяца назад один из старателей, расчищая старый шурф* (* Шурф - квадратная яма, выбиваемая для разведки золотоносности местности
