В предгорьях Урала | страница 3
— Назар! Брось топор, а то зарежу, — изогнувшись кошкой, молодой грабитель выхватил из-за голенища нож.
— А, боишься топорика-то, боишься, — зловеще зашептал Назар и, страшно выругавшись, взмахнул топором. Василий перемахнул через обочину дороги и скрылся в лесу.
— Деньги тебе, деньги, — нагибаясь к шкатулке, забормотал старый грабитель. — Мой грех, мои и деньги, — шептал он, точно помешанный. Бережно подняв шкатулку, Назар, озираясь по сторонам, стал спускаться с ней в овраг. Когда затихли шаги убийцы, Никишка привстал, высунул голову из-под моста и, заметив притаившегося за деревом Василия, юркнул обратно.
Прошло несколько минут. Молодой грабитель вышел из леса и направился по следам Назара.
«Добром не кончится», — подумал Никишка и, осмелев, вылез из-под моста.
Назар продолжал спускаться в овраг. Было видно, как старый грабитель стал пробираться тальником к заброшенной каменоломне. За ним, крадучись, шел Василий.
Никишка переполз дорогу и, спрятавшись в кустарнике, залег на краю обрыва. Вскоре до него долетело несколько фраз.
— Зачем тебе, Назар, деньги? Ведь все равно пропьешь. — В голосе молодого грабителя послышалась жалостливая нотка. — А мне избу поправить надо, валится. Поделим добром, а? — продолжал он уговаривать Назара.
— Добром и говорю: тебе лошади, мне деньги, — сердито ответил тот. — Езжай к Селивану на заимку, там скроешь коней.
— Твой Селиван такой же жила, как и ты, — угрюмо произнес Василий. — Стало быть, не дашь?
— Нет.
В поросли тальника блеснул нож.
«Убил, должно, окаянный!» — Никита от волнения подался вперед и чуть не свалился с обрыва.
Вскоре он увидел Василия, который, цепляясь свободной рукой за кусты, с трудом карабкался вверх. Шел он точно пьяный. Часто останавливался и дышал тяжело.
«Похоже, топором его старый ударил, прихрамывает», — пронеслось в голове Никишки.
Выбравшись из оврага, Василий опустился на землю и, с усилием стянув с правой ноги сапог, опрокинул его голенищем вниз. Показалась струйка крови.
Отбросив мокрую портянку, грабитель чуть слышно прошептал:
— Жилу рассек проклятый. — Лицо Василия было мертвенно бледно. — Жить, говорил, будешь не хуже лавочника. А теперь? — тусклые глаза Василия остановились на шкатулке. — Наказал господь, — перевернувшись на бок, он затих и, казалось, уснул.
В лесу стояла мертвая тишина. Только на противоположной стороне оврага, скосив глаза на притаившегося Никишку, бойко ругалась неугомонная сорока. Маляр пополз к месту, где лежал Василий. Возле него, блестя жестью, лежала шкатулка. Страх перед грабителем прижимал Никишку к земле. Спрятавшись за старый трухлявый пень, он стал выжидать.