Однако таблетками проблема не исчерпывалась. Биограф Анни Коэн-Солаль сообщает: «За сутки он потреблял две пачки сигарет и несколько трубок черного табака, более литра алкоголя – от пива и вина до водки и виски – 200 миллиграмм амфетаминов, 15 грамм аспирина, несколько грамм барбитуратов, не считая чая, кофе и жирной пищи».
Сартр прекрасно понимал, что таким образом убивает себя, но его философия была ему дороже здоровья. Он рассуждал так: «У меня в голове – нерасчлененные и непроанализированные, однако в такой форме, которая могла сделаться рациональной – находились все те идеи, которые надо было перенести на бумагу. Оставалось только разделить их и записать. Проще говоря, писать философскую книгу значило анализировать мои же идеи, а баночка коридрана сулила: “С этими идеями удастся справиться за два дня”».
Томас Стернз Элиот (1888–1965)
[67]
В 1917-м Элиот поступил на работу в лондонский банк Lloyds. На восемь лет поэт, родившийся в штате Миссури, принял обличие типичного англичанина из Сити: шляпа-котелок, костюм в полоску, под мышкой аккуратно сложенный зонтик, бескомпромиссный пробор. Утром Элиот садился в пригородную электричку, на вокзале присоединялся к толпе, шедшей через Лондонский мост (эту сцену он запечатлел в описании призрачного города в «Бесплодной земле»). «Я живу среди термитов», – писал он Литтону Стрейчи[68].
Литературный критик Айвор Ричардс позднее вспоминал, как наведался к Элиоту в банк и увидел перед собой «фигуру, нахохлившуюся, словно темная птица над кормушкой, над большим столом со всевозможной иностранной корреспонденцией. Стол почти полностью занимал маленькое подвальное помещение. В полуметре над нашими головами по толстой прозрачной плитке первого этажа беспрерывно стучали каблуки прохожих. У стола едва хватало места для двух насестов».
Ричардс рисует безотрадную картину, однако Элиот своей работой был доволен: прежде он отдавал все силы сочинению обзоров и рецензий, преподавал в школе и читал довольно амбициозный цикл лекций – при таком изобилии дел у него не оставалось времени сочинять стихи, а денег он почти не зарабатывал. Lloyds ему будто небеса послали. Через два дня после того, как его приняли на работу, Элиот писал матери: «Теперь я получаю два фунта десять шиллингов в неделю за то, что сижу в конторе с 9.15 до 17.00 с часовым перерывом на обед, и здесь же в офисе нас поят чаем… Возможно, тебя удивит, что я доволен работой, но она куда менее утомительна, чем преподавание в школе, и намного интереснее».
