— Что это значит?
— Мой ангел, — перевел Владимир.
Она прикусила губу:
— Я ничей ангел.
Он улыбнулся и притянул ее к себе:
— Неправда.
Сердце Бри сжалось так сильно, что она не могла дышать. Все еще улыбаясь, Владимир взял ее за руку и вывел в холодную морозную ночь.
Лимузин отвез их на окраину Санкт-Петербурга, во дворец, который принадлежал когда-то царской семье. Глаза Бри округлились, когда она впервые увидела его.
В холодном лунном свете летний дворец русских императоров был невероятно красив. Украшенный лепными фасадами, он походил на свадебный торт, припорошенный снегом.
Когда лимузин остановился, лакей, одетый в стиле восемнадцатого века, открыл дверцу и помог Бри выйти из машины. Она прикоснулась к перидоту, висящему на шее. В такой обстановке Бри могла представить себя принцессой из волшебной страны вечной зимы.
Невестой русского князя…
Владимир взял ее за руку, улыбаясь с такой теплотой, что ей не нужна была шуба. Каково это — быть его женой? Женщиной, которую он любит, матерью его детей.
— Тебе все еще холодно? — спросил он, когда они проходили мимо раскланивающегося швейцара.
Она помотала головой.
— Но ты дрожишь.
— Я счастлива, — прошептала Бри.
Остановившись, он заключил молодую женщину в объятия и поцеловал ее волосы.
— Наконец-то, — тихо сказал Владимир, улыбнувшись, — я получил, что хотел.
Эта улыбка… Он выглядел точно так же, как много лет назад. Она все еще любит Владимира. Отрицать это бесполезно.
Владимир привел Бри в бальный зал, но она не заметила роскошные стены с позолоченным рельефом и хрустальную люстру. Бри почти ничего не говорила, пока он представлял ее своим знакомым. Когда они оказались в месте, отведенном для танцев, она не замечала никого. Бри видела только Владимира. Чувствовала только его руки, обнимающие ее, и учащенное биение собственного сердца.
Они танцевали, пили шампанское, пробовали изысканные блюда, потом опять танцевали.
Внезапно музыка смолкла. Бри увидела, что уже почти полночь.
Владимир посмотрел на нее. Утекали последние секунды старого года, а Бри казалось, что время не идет вперед, а, наоборот, стремится в прошлое. Их глаза встретились, и как будто не было этих десяти лет.
Ей — восемнадцать, Владимиру — двадцать пять.
Они были в объятиях друг друга. И мир казался новым. Абсолютно чистым.
Он дотронулся до ее щеки:
— Брианна…
Крики ликования заполнили бальный зал. Гости отсчитывали последние секунды старого года на разных языках.
— Пять…
