— Любовь Николаевна, не надо.
— Что?
— Я и про себя и про жену свою прочитал отнюдь не деликатные вещи, что ж поделаешь. Так он врал?
— Да если бы это было правдой! Если бы было правдой! Да разве я тогда могла бы? — Она захлебнулась своим горем, как соленой морской волной, охнула и прижалась к шершавому деревянному столбу беседки.
— Вас не было на даче в тот вечер?
— Да была я там, господи, была! Только Паша меня не любил. Ну, тогда, в конце второго курса, может быть, что-то и было, хотя я никогда не верила, трудно было верить. Он все себе придумал, как придумывал эти свои романы, надо же было деть куда- то все эти красивые слова, эти описания, эту не поддающуюся контролю страсть. Все ложь. Он был человеком расчетливым, холодным, умел подавлять любые лишние чувства в себе. А любовь, по Клиши- ну, — это лишнее чувство.
— Значит, вы не были его любовницей в течение этого года?
— Любовницей? Я? Да вы на меня посмотрите: некрасивая, не слишком удачливая в жизни тетка, зажатая в тиски семейством этих людей, которым вообще наплевать на литературу, даже если я на ней деньги зарабатываю для их дурацкой дачи! Любовницей… Да если бы это было возможно, если бы он меня захотел, я бы нашла силы вырваться из этого болота, послать к чертям и самовар этот, и бесконечные грядки, и вечные напоминания о том, какую меня взяли в этот безупречный дом…
— А какую?
— Это не относится…
— Так вы любили его?
— Да, я была им больна. Мне не нравилось то, что он писал, мне нравился он сам. Это я с ума сходила по каждой родинке на его теле, я, слышите, а не он! С моей души все это содрано, как кожа, он влез туда, этот оборотень, высосал всю кровь и потом написал это! — Она потрясла папкой, из которой вылетел белый лист и упал на пол беседки. Любовь Николаевна тут же нагнулась, схватила его и стала бережно стряхивать с бумаги свежие опилки.
— А зачем вы были тогда вечером на его даче?
— Уж не потому, что он так страстно захотел затащить меня в постель. Красиво написано, но меня там не было, в постели этой. Хотя наверху, в спальне, кто-то был, я слышала шаги. Мы с ним были не одни в доме, понимаете?
— Так что же вы там делали?
— Говорили о вещах, не имеющих никакого отношения к его смерти. Это личное, и это касается моей семьи, я не собираюсь объяснять.
— А ваш муж?
— Да, он приехал. Не знаю, кто ему позвонил и сказал эту глупость, будто мы с Павлом любовники. Говорит, какая-то женщина.
— Женщина позвонила? И он приехал?
