Михин уставился на него с интересом:
— Дело? Вы кто? Чем вы занимаетесь?
— Я — человек.
— Вы работали в милиции? — спросил Михин в лоб.
— Вы тут записями покойного писателя займитесь, а мою персону оставим пока. Я отдыхать сюда приехал, и мне, между прочим, с понедельника опять пахать. Есть еще вопросы?
— Появятся.
— Когда появятся — заходите. А если нет — всего хорошего, а то моей жене в ее положении очень вредно волноваться.
— А протокол? Вы же протокол хотели.
— Считайте, что это была приватная беседа с частным лицом, я не настаиваю на протоколе.
Идя к выходу, Леонидов на старом комоде заметил пачку фотографий, зацепился за нее взглядом, потянул к себе, рассмотрел верхнюю и присвистнул:
— Да, хорош!
Павел Клишин был очень, очень фотогеничен. Вне всякого сомнения, любой человек, фотографировавший Павла в какой-нибудь компании, направлял объектив именно на это улыбающееся лицо, это лицо просто притягивало к себе. Павел Клишин был яркий блондин, на цветных фотографиях его глаза получались ярко-синими, волосы отливали золотом, четко очерченные губы приоткрывали белоснежные зубы. И вообще изображение Павла Клишина могло бы с успехом потягаться с фотомоделями, рекламирующими зубную пасту.
На большинстве фотографий его окружали женщины, женщины, женщины: разных мастей, возрастов, объемов груди и бедер. Причем в таком количестве, что Леонидов понял, что следствию придется не слишком легко распутывать связи покойного красавца.
«Похоже, это не человек, а сплошной роман, и неудивительно — при таких-то физических данных! В плавках тут его нигде нет?»
Были фотографии Клишина и в плавках, и даже в очень откровенных, потому что скрывать физические недостатки ему было незачем: у него почти не было этих самых недостатков. Павел был строен, тонок в талии и с широкими плечами, как полагается настоящему мужчине, ухожен и натренирован. На снимках, где было понятно, что это юг, его тело покрывал изумительный золотистый загар, который бывает только у настоящих блондинов.
«Черт его знает, почему он писатель? Трусы бы лучше по телевизору рекламировал или презервативы. Бывает же такое!» — крутилось в голове у Леонидова, пока Михин вставал из-за стола, чтобы забрать у него фотографии.
— Про это не забудьте. — Леонидов сам подал ему толстую глянцевую пачку. — Ох и долго же вам придется устанавливать «ху из ху» здесь. Запаритесь, бедняжки, — не сдержавшись, ехидно добавил он и вышел в кухню.
Михин уставился ему вслед, ожидая, когда Алексей выйдет на улицу.
