С догом она беззаботно смеялась, а с ним опять затянула нудную песню про бессмертие.
– А детей куда девать? Перенаселение тебя не пугает? – невольно улыбнулся Курица.
– Зачем бессмертным дети? – удивилась блондинка.
– Ну… Для развлечения.
– Вот именно, для развлечения! Дети – это ответственность, а не развлечение! Детей надо вообще перестать рожать. А если семья хочет ребенка, то пусть мать или отец отказываются от бессмертия в его пользу. И уступают ему квартиру.
– А измена является преступлением?
Испугавшись своего вопроса, не желая услышать ответ, он поцеловал ее. Вдруг блондинка схватила его руку и принялась целовать и ласкать ее.
– Я хочу, чтобы ты был моим господином. Приказывай мне!
Курица запустил пальцы в ее волосы, придвинул ее лицо к себе, провел собой по ее губам. Блондинка вся задрожала. Курица смотрел, как она, закрыв глаза, вдыхает его, прижимается, раскрывает губы и принимает его. Она подняла глаза. Смотрела на него.
Он не выдержал ее взгляда, схватил висящий на спинке стула платок, завязал ей глаза.
– Я твоя рабыня! – простонала она.
Раздался стрекот самолетного мотора. Блондинка прекратила ласки, приподняла повязку.
– Романтический уик-энд всего за триста девяносто девять, – прочитала блондинка рекламную ленту, растянувшуюся по небу.
Курица стоял расхристанный, только что повелитель, а теперь не пойми кто, кому делают одолжение, кого променяли на романтический уик-энд за триста девяносто девять.
– Посмотри на меня, – Курица повернул блондинку к себе, взяв за подбородок.
– Ой, не люблю, когда меня так держат, – она отодвинула его руку.
Он ударил ее той же рукой. Не сильно. Он схватил ее за волосы и стал забивать себя в нее. Она кривилась, кашляла, задыхалась, а он затыкал ее собой, затыкал себя ею.
– Нравится?!
Она всегда просит, чтобы нежно, ей так хочется нежности. Любит нежность, ласковые прикосновения, едва ощутимые, по внутренней стороне руки провести пальчиком, в шейку поцеловать, ушко зубками прихватить, проникнуть медленно-медленно. Теперь слюни трепались на ее подбородке.
В оконном стекле он увидел себя и ее. Вдруг из отражения выскочила картинка, на которой она и дог. Почтовой марочкой на него нашлепнулась и отправила в не пойми какую страну, из которой он никогда уже не выберется. Курица позабыл о соседних балконах, о жалюзи и шторах, за которыми прячутся доброжелатели. Ее ничтожность свистела кнутом над его спиной, пришпоривала его.
– Ты ничего не умеешь!!! Мне противно!
