Не успели разгладиться швы на запястьях, а девахи уже прославились на весь мир. Обнаружилось, что президента хотят прогнать не только эти трое, а целое поколение. Очкарики-хипстеры с челками, городские бездельники, которых неожиданно сразу очень много из кафе, музеев и парков повылезло. За алтарных самоубийц вступились западные духовно опустошенные интеллектуалы, подогреваемые науськиванием тамошних спецслужб, только и мечтающих о подрыве авторитета Рашн Ортодокс Черч, на которой вся Русь только и держится. В перформансе с осьминогом эксперты обнаружили надругательство над памятью Христа, символом которого, как известно, является рыба. А где рыба, там и осьминог. С морепродуктами нынче лучше не связываться.
Прокуроры вменили арестованным бесовское дрыгание, непотребное приплясывание и адское шевеление с целью возбуждения, разжигания и унижения. Тетеньки с глазами выброшенных кукол из комитетов этики, эстетики и общественной морали трагически сообщили об атаке Диавола на Третий Рим.
Курица локти кусал: соскам злополучным едва за двадцать перевалило, а он уже Христа пережил и до сих пор никому не известен. Курица страстно жаждал славы, испытывая одновременно парадоксальную неловкость от мысли, что надо выпячиваться, обдумывать и планировать скандал, а хорошо бы и родиной слегка торгануть, выставить напоказ какую-нибудь пакость, что-нибудь гнилое выискать, хоть сатанинские скачки в храме устроить, только бы западным кураторам и правозащитникам угодить. Одновременно он боялся боли, насмешек, избиений, ареста, срока, холодного тела осьминога, которого придется куда-то засовывать. Курица продолжал сторониться остросоциального искусства, вдохновленного общественным протестом, продолжал отчаянно рисовать голых женщин, веря, за неимением идей, в силу собственной искренности.
Из всех сюжетов Курицу интересовал только этот. Ничего другого в голову не приходило с тех пор, как малым дитем, ползая по полу, нарочно заглянул под подол родной тетке. Два столба ног, переходящие в огромные полушария. Затемнение между этими полушариями гипнотизировало, притягивало и с того дня затмило все звезды и светила. Курица стал художником, чтобы иметь предлог снова и снова овладевать этой тенью. Кроме того, при такой зависимости рисование – единственный способ уберечь себя от погони за каждой юбкой. Всё – желание, страсть разгадки, томление – в линии и пятна уходит.
Он старался рисовать только блондинку. Чтоб в другую не влюбиться. Она всегда была готова. Любые позы принимала. Только в последнее время была сильно занята, и Курица подыскал себе натурщицу. К стене в гостиной был прислонен большой холст, на котором в полный рост стояла фигуристая деваха. С шеи на грудь свисал крупный золотой крест, голову венчала патриаршая митра. Кисти рук перемотаны окровавленными тряпками. На зрителя дева смотрела так, что слюна не сглатывалась и сердце с ритма сбивалось.
