— Не умничай. Тебе давно пора жить по расписанию. Это упорядочит твои бессистемные мысли. Да и серёжку я бы на твоём месте снял. А то народ здесь, дисциплинированный расписанием и грубой, не московской жизнью, поколотит тебя нешуточно. Маканием в колючий снег дело не ограничится.
Стёпка покраснел оттого, что отец, оказывается, прекрасно понял, откуда могли взяться мелкие царапины на лице у сына.
* * *
«Воронеж — Москва — Дальний…» В этой надписи Стёпка уже не находил ничего забавного. Она навевала чувство тоскливой безнадёжности. Почему не «Дальний — Москва»? Этот Дальний — край света. Те, кто сюда попал, никогда не уедут отсюда.
Утром Стёпка, ещё лёжа под одеялом, глянул в окно. За обмороженными стёклами клубилась темнота и морозный туман. Беспросветный, предвьюжный. Отец вошёл с улицы весь заснеженный и тут же, спохватившись, вышел в коридор отряхиваться.
— Пурга будет, — он вернулся в комнату и грел руки у открытой дверцы топившейся печи.
— Почему «будет»? А что же это за окном? Дождь? Солнце? Ты ведь весь в снегу, — Стёпка сидел на кровати, завернувшись в одеяло и поджимая ноги в шерстяных носках.
— Просто ты пурги настоящей не видел, — отец пошуршал бумагами на столе, что-то приписал в таблицу. — Судя по всему, раньше трёх часов она серьёзно не разыграется, но после уроков из школы не выходи. Я за тобой зайду.
— Я уже вырос из того возраста, когда меня надо встречать, — Стёпка, морщась, ступил на ледяные доски пола.
— При чём здесь твой возраст? — нахмурился отец. — В пургу взрослый заблудиться может. Или ты хочешь, чтобы твоё окоченевшее тело нашли через несколько суток в сугробе в двух метрах от крыльца школы?
— Это у вас тут такой чёрный юмор? — мрачно усмехнулся Стёпка.
— В общем, после уроков из школы ни ногой, — сердито велел отец.
— Так, может, мне и вовсе не ходить? — он поджал ноги и поёжился.
— Поторапливайся, а то опоздаешь.
Стёпка вышел из дома и тут же увидел утренние звёзды, хлопнувшись о ступеньки и расшибив локоть. Звёзды выскочили и из глаз от боли и обиды. Всё здесь не так, как надо. Даже ловкость Стёпки, лихого скейтбордиста, растворилась в здешней белизне и морозности.
Снег косо и колюче сыпался с неба, изредка завихряясь, вкручиваясь в ветряные водовороты. Стёпка прошёл полпути, наклоняясь вперёд, ложась на ветер всем телом. Вдруг он остановился, прислонился к бревенчатой стене чьего-то дома. Брёвна сруба были, словно манной кашей, заляпаны снегом.
