Наконец наступил день выступления. За хлопотами Вадим почти не видел Любонеги. На этот раз он завернул на рынок, у византийского купца купил золотую цепочку тонкой работы, с затаенной улыбкой шел ко дворцу, представляя себе, как она обрадуется подарку. Он и раньше любил баловать ее разными мелочами. Забавно было наблюдать, как Любонега отзывалась на них. Когда он входил в горницу, то она обычно вздрагивала и испуганно смотрела на него, будто ожидая чего-то худого, неприятного. Тогда он вынимал из мешочка, привязанного к ремню (карманов тогда не пришивали), какую-нибудь безделушку – или кольцо, или перстень, или подвески, или браслет – и подавал ей. Ему доставляло большое наслаждение наблюдать, как разглаживались черты ее лица, в глазах зажигался радостный блеск, а на губах появлялась слабая улыбка. Она робко взглядывала на него, принимала вещицу и говорила неизменно:
– Спасибо. Не ожидала…
Так было и на этот раз. В светлице было полутемно, горела лучина, при ее слабом свете Любонега вышивала платок. Вадим подкрался к ней сзади, обнял. Она вздрогнула, проговорила испуганно:
– Не ожидала тебя…
– А кого бы хотела видеть? – спросил он шутливо, надевая цепочку.
– Кого, кроме тебя? – поеживаясь от его рук, ласкавших ее шею и плечи, спросила она.
– Смотрю, платок вышиваешь?
– Да-да, – поспешно проговорила она. – Думала в поход подарить, да не успела.
– Я заберу и такой. Он будет напоминать о тебе.
Он хотел обнять ее, но она неуловимым движением выскользнула из его рук, торопливо вымолвив:
– Пойду распоряжусь насчет ужина. А то папа должен прийти, он не любит, когда тянут с едой…
Вадим досадливо крякнул. Вот так всегда, норовит улизнуть, как дикая козочка. Его это раздражало и обижало, но одновременно возбуждало и еще больше тянуло к ней. И сейчас так хотелось прижаться к ее нежной щечке, вдохнуть запах волос. Но ничего, не все сразу. Раньше она была скрытой и замкнутой, теперь стала немного ласковее. Пройдет еще немного времени, привыкнет, все у них наладится…
Два дня войско двигалось при солнечной погоде. А потом навалились тучи, заморосил надоедливый ненастный дождь. Дорога, раскисшая, растоптанная тысячами копыт, обувкой воинов, колесами телег, напоминала сплошную рану земли. Шли бесконечными лесами, которые иногда прерывались полями ржи, ячменя и репы, а иногда травянистыми низинами с кочкарниками и ручьями, корявыми ольшаниками и редкими березами; часто встречались просторные луга с высокими – по пояс – травами. Впереди скакали разведчики, шныряли по сторонам, выискивая засады – от хазар можно было ожидать всего, народ с большим воинским опытом.
