– Ничего, все равно это плохая книга. Грустная, – возразила девушка.
– Да откуда ты знаешь, что грустная? Ты ведь до конца не дочитала. А та история, которую я тебе успел прочесть, не так уж плохо кончилась – царь ведь не отрубил все-таки голову своей красавице.
– Зато сколько народу ее ненавидело, – резко сказала Неля. И Федор умолк, вспомнив ехидные комментарии автора книги. Похоже, Неля была права – и он подивился способности девушки так верно понимать и близко к сердцу принимать прочитанное. И решил, что под ее напускной грубостью скрывается доброта и способность к состраданию.
К вечеру они выбрались на поверхность. Лодки были на месте. Федор еще раз кинул взгляд назад, туда, где оставался парк, еще помнивший, возможно, легкие шаги прекрасной Анхен, сбегавшей навстречу царю по каменным ступеням.
«Странно все же, – подумал он, – почему при упоминании Лефорта Неля вздрагивает и меняется в лице? Неужели так волнуют ее дела давно минувших дней?»
Удивило Федора то, что на этот раз Неля уселась в большую лодку второй, следом за Данилой, а Филу жестом указала на свою лодочку из двух шин. Данила что-то резко сказал ей, она так же резко ответила, он покачал головой, но больше не спорил.
Лодки тихонько плыли по течению, слева утопали в тумане скучные постройки, огороженные толстыми стенами. Справа показались затейливые высокие дома из рыжего кирпича, больше всего напоминавшие гигантские гайки разной величины – круглые башни венчали крыши, похожие на шляпки. Федор решил, что они явно построены незадолго до Катастрофы. Потом промелькнуло простое серое здание этажей в десять – повеяло от него чем-то непоколебимым и хмурым. Следом пошли невысокие домики, пустыри, лишь маячила в отдалении башня с непонятной надписью наверху, да поблескивали кое-где луковки куполов. «По правой руке – пустырь, по левой руке – монастырь», – вспомнил Федор. Старый Данила вглядывался в темноту. Спустя некоторое время он махнул рукой в сторону правого берега:
– Причаливаем.
Фил принялся загребать веслом, Федор, уже освоившийся на воде, пытался помогать ему. Когда подплыли к берегу, Данила палкой с крюком на конце зацепился за кованую ограду набережной. Потом, подтянувшись, ловко, как молодой, вскарабкался наверх и застыл, всматриваясь туда, где вдали темнели деревья, где уходила наверх Новая Басманная. Тьма накатывалась оттуда, порыв ветра толкнул его в грудь. Глухо зарокотал гром. «Неужели гроза будет – только этого не хватало», – подумал старик.
