«Уж, верно, все там», подумал он.
И точно, у кузни на бревне рядком сидели Хаче, Алтер и Неах. Неподалеку на траве лежал Симон. Ребята о чем-то горячо и громко говорили, но, увидев Ирмэ, приумолкли.
— О тебе и разговор, — сказал Хаче. — Садись. Алтер говорил — совсем тебя покалечили. Мы уж думали — не придешь ты.
— Ничего, — сказал Ирмэ. — Еще ноги ходят.
— И-ирмэ, — сказал Алтер. — Тут Неах говорит — п-подпалить его, Моньку.
— Чего врешь? — сердито крикнул Неах. — Тоже! Я что говорю? Достать, говорю, ружье, ворваться к Моньке и такую закатить пальбу, чтоб знаешь!..
Ирмэ удивился.
— И я было так подумал, — сказал он.
— А з-загорится если? — сказал Алтер.
— Нечего дурить-то, — сказал Хаче. — Ерунда это все.
— Да, — сказал Ирмэ. — Сейчас-то это не выйдет. В другой раз, может…
— Эх, вы! — Неах махнул рукой.
Симон встал, подошел, сел рядом с Ирмэ.
— Вот что, орлы, — сказал он. — Послушайте-ка, что я скажу. Я и старше будто, и умней будто. Ясно?
— Ну? — проворчал Хаче.
— А скажу я так, — сказал Симон. — Индюка отхлестать надо. Потому — гад. Ясно?
— Ясно, — сказан Ирмэ.
— Точка, — сказал Симон. — Дело, значит, вот в чем: как до него добраться? На улице его не поймаешь. И в дом к нему не придешь. Значит, как?
— Ну? — проворчал Хаче.
— Погоди, — сказал Симон. — Не торопись. Не торопись ты, бабка, костыли поломаешь. Ясно?
— Что ты все «точка» да «ясно», — сказал Хаче. — Ты дело.
— Не торопись. Не торопись ты, бабка., — повторил Симон. — Куда те торопиться. Успеется. Значит — как? Значит — так. Надо, значит, чтоб не на улице и не в доме. А где?
— А на дворе, — сказал Ирмэ.
— Ясно, — сказал Симон. — Заберемся мы в сарай или на склад куда и — посидим, погодим. А покажется индюк, мы — раз-раз — по мордам, по зубам. Красиво распишем — прямо картинка. Ясно, цыган?
— Что ж, — проворчал Хаче.
— А только по голове не бить, — сказал Ирмэ. — Ухлопать можно.
— Найдем куда бить. — Симон встал. — Так что, орлы, потопали?
— Погоди, — сказал Хаче. — Сейчас батя придет. А то кузня одна.
Ирмэ, Хаче и Симон закурили.
— Дай-ка и мне, — мрачно сказал Неах.
Ему дали. Он глотнул дыму и закашлялся.
— Ты не затягивайся, — сказал Симон. — Оно легче. Ясно?
— Ничего, — сказал Симон, — сразу-то оно трудно, a сейчас-то уже ничего.
Он снова затянулся и снова закашлялся.
— Вот и батька твой так, — сказал Хаче, — затянется, а потом на полчаса — кхи-кхе.
— Батька-то больной, — сказал Неах. — А я это так, с непривычки.
— А скандальный он у тебя, батька, — сказал Ирмэ. — Слыхал я вчера, как он с Меером говорил. Скажу тебе!..
