По дороге из местечка катила телега. На телеге сидел немолодой мужик в круглой поповской шляпе и в лаптях. Увидев Ирмэ, мужик попридержал коня, спрыгнул с телеги, подошел и сел рядом.
— Здравствуй, — сказал он, — лежишь?
Когда мужик заговорил, на Ирмэ сильно пахнуло сивухой. Ирмэ отодвинулся. «Ишь, нализался!» подумал он сердито и не ответил.
— Ну-ну, — сказал мужик, — лежи, лежи. Я тут трохи посижу, покурю.
Он достал кисет, бумажку, стал сворачивать цыгарку. Поповскую свою шляпу он снял и бережно положил рядом на траву.
— Покурить дать? — спросил он.
— Дай.
— На, — мужик протянул Ирмэ кисет и бумагу. — Ты чей же? — сказал он. — Что ты мне будто знакомый.
— Меера, сапожника, — сказал Ирмэ, — рыжего.
— А-а, — сказал мужик. — знаю. Как же. Что ж, — спросил он, помолчав, — забирают батьку?
— Куда?
— На войну, — сказал мужик. — Известно куда.
— Забирают будто, — сказал Ирмэ.
— И у меня, брат, сына забирают, — сказал мужик. Он вынул изо рта цыгарку и как-то удивленно посмотрел на Ирмэ. — И как это я буду один-то, а? — сказал он глухо.
Ирмэ не ответил.
— Хозяйство-то, правда, не богатое, — сказал мужик. — А все же, как ни говори, конь, две коровы, земли шесть десятин. Одному не справиться, как ни говори.
— Да-а. — Ирмэ сочувственно вздохнул.
— Не справиться, — повторил мужик. — Никак. Дома-то кто же? Сноха да я. Бабы-то у меня нету. Вдовый я. Жениться разве?
— Женись, — сказал Ирмэ.
— Толку-то мало, — сказал мужик. — Молодая не пойдет. А старуху взять — что толку? Мне работница нужна. Э, брат, плохо, совсем дрянь дело.
Некоторое время оба курили молча. Вдруг мужик наклонился к Ирмэ и заговорил тихо.
— Мутят народ, — таинственно заговорил он. — «Враг нападает. Защищай царя и Россию». А мне один верный человек говорил — брехня. Наш-то сам-то все в драку лезет. Храбрый дуже. Герой! Верно?
— Верно.
Мужик быстро посмотрел на Ирмэ и отвернулся.
— Жарынь, — сказал он лениво.
И так как Ирмэ не отвечал, мужик сказал опять:
— И так-то духота, — сказал он, — а я еще водки хлебнул. Вот уж верно — старый, что глупый.
Он встал, надел поповскую свою шляпу и не спеша, пошел к телеге. И вдруг обернулся.
— Хватил я маненько, — сказал он строго. — А я, брат, во хмелю что хошь намелю, а просплюсь — отопрусь. Понял?
Он рванул вожжи и, замахнувшись на кобылу, сердито крикнул: «Но!» Кобыла тронула с места и валким шагом затрусила по дороге.
Ирмэ усмехнулся.
«Трухнул дядя», подумал он.
Был полдень. В местечке перекликались петухи. Ирмэ вспомнил, что надо к Хаче.
