— Пробойная улица? — сказали пожарники.
— Тут! тут! — в два голоса ответили сторожки с Пробойной.
— Почтовая улица?
— Тут. Тут.
— Улица Сапожников.
— Тут, — сказал Ирмэ.
— Второй где?
— Не пришел второй, — сказал Ирмэ.
— Кто?
— Бенче-хромой.
— Запиши, Нисен, — сказал старший пожарник, лавочник Сендер, помощнику.
Когда пожарники ушли, Пейше встал, потянулся, зевнул.
— Что ж, ребятки, — сказал он, — поверка прошла, — можно и на боковую. Так, что ли?
— Ясно, — сказали ребята. — А придут еще, скажем: тут он, сейчас будет.
— Эге, — сказал Пейше, — верно. А вам, ребятки, спешить-то некуда. Вам-то еще и погулять можно. Так я говорю?
— Факт, — сказали сторожки.
Пейше ушел.
— Ребята, — сказал Ирмэ, — надо б хромого поднять. А то — он дрыхать, а я за него отдувайся.
— И то, — сказали сторожки.
Начали они мирно и чинно: подошли к дому хромого, стали полукругом и на разные голоса, кому как дано — кто тонко, кто густо — замяукали. Командовал паренек лет пятнадцати, в полосатых рваных штанах, по имени Симон. Он махал рукой и приговаривал: «Раз-два! Мяу-мяу. Раз-два! Мяу-мяу».
Открылось окно соседнего дома, и на улицу высунулась заспанная всклокоченная голова кожевника Гдалье.
— А? — проговорила она сонным голосом. — Что такое?
— Ничего такого, господин Гдалье, — сказал Симон. — Хромого будим. Его сторожка, а он, понимаете, спать. Барин!
Гдалье засмеялся.
— Напугаете его до смерти, — сказал он и закрыл окно. Но потом опять появился в окне и сердито крикнул: — А только не дело это — всю улицу подымать.
— Заметано, господни Гдалье, — сказал Симон. — Точка.
— Точка-шмочка, — проворчал Гдалье. — Не галдеть — и все. А то — водой окачу.
— Ясно, господин Гдалье, — сказал Симон. — Точка.
Гдалье со стуком захлопнул окно. Сторожки приумолкни.
— Не беда, орлы, — сказал Симон. — Поведем, значит, атаку с флангу. Только и всего. Ясно?
Он подошел к окну, потянул раму — нет, не открыть. Тогда он постучал и крикнул басом:
— Бенче, вставай!
Бенче проснулся. Проснулся и побежал к окну.
— А? кто?
— «Кто?» Я — вот кто! — сказал Симон. — Урядник. Где у тебя лампа?
— Какая лампа, пан урядник?
— Видал! «Какая лампа, пан урядник?» — сказал Симон. — Да ты что? Оглох, что ли? Сказано было, чтоб по случаю именин его величества государя императора на окне лампа горела или там свеча. Не слыхал ты, что ли, хромой чорт? Или тебе закон не писан?
— Не слыхал, пан урядник. Ей-богу, не слыхал. — пробормотал Бенче. — Да я что? Я могу. Я враз…
Он заковылял куда-то вглубь комнаты, с кем-то пошептался, с женой, верно, — и вот на окне действительно появилась свеча. Она горела ровным светом, освещал подоконник и раму.
