— Веселое место, — сказал Ирмэ и плюнул.
— Постой, — сказал Алтер. — О-огня-то не видать.
Ирмэ глянул влево, вправо, — нет, не видать.
— Рано, — сказал он.
— Нет, — сказал Алтер, — и-пора.
Они пошли берегом. Прошли шагов тридцать, и вдруг впереди вспыхнул огонек.
— Ого, — сказал Алтер. — Вот оно где.
На берегу — окнами на воду — стоял ветхий домик. Он был похож на воронье гнездо — на высоких толстых сваях — утлое жилье: четыре стены, крыша, на крыше труба. Дом был, как говорится, голый — ни сеней, ни чулана. Жил тут сапожник Герш, сам-третей: он, жена да воробей на крыше. В Рядах про Герша говорили: «Не дурак, а вроде чудак». В очках, к примеру. А зачем молодому очки? Чудак. Ирмэ же его знал мало: Герш с месяц только как вернулся с военной службы.
Ребята подошли к дому, приостановились, присмотрелись. Будто на помосте стоит кто-то, а кто — не попять, — темно. Хоть бы слово сказал, а-то стоит, молчит. Думу думает. Во, дурной.
— Ну-ка, — шепнул Ирмэ. — Чихай.
— Ч-чего? — удивился Алтер.
— Чихай, говорят. Ну?
Мальчики — оба разом — набрали воздуху и — гоп-чхи! — Человек зашевелился, повернулся в их сторону и звонко сказал:
— Кто?
Ирмэ обрадовался: Лейбе!
— Дядя Лейб, — сказал он, — это мы.
— А-а, — сказал Лейбе, — пришли?
— Пришли.
— Ну, и добре. Что делать-то — помним?
— П-помним, — сказал Алтер. — «Г-гляди в оба».
— Так, — сказал Лейбе, — а заметили что — в окошко — тук. Ясно?
— Ясно, дядя Лейб, — запел Ирмэ. — Ясно, ясно…
— Ну тебя, — сказал Лейбе. — Не дури.
Подошел Янкель Гор, шорник. Они с Лейбе о чем-то тихо поговорили, и Янкель пошел в дом. Потом еще кто-то, — Ирмэ его не узнал, хотя голос-то был знакомый, — опять поговорили: что-то Лейбе спросил, что-то тот ответил — и в дом. А народу в доме уже было много.
— Значит, так, — сказал Лейбе.
— Так, — сказали ребята.
Лейбе взялся за ручку двери.
— Дядя Лейб, — тихо окликнул его Ирмэ.
Лейбе оглянулся.
— Чего?
— Дядя Лейб, — Ирмэ заговорил шопотом, — о чем это вы там, а?
Лейбе засмеялся.
— О Халабесе, — сказал он. — Его, подлеца, женить надо, — вот что.
— Нет, — сказал Ирмэ, — вы — правду.
Лейбе подошел поближе.
— А — никому? — сказал он сурово.
Ирмэ обиделся.
— Да что я, маленький, что ли?
Лейбе наклонился и сказал чуть слышно:
— Так вот, — сказал он. — Запомни. Запомни, рыжий: о клопах, о блинах, о ногах, о котах, о боге и о синагоге.
Ирмэ удивился:
— Ну?
Но Лейбе уже прошел в дом.
Ребята уселись на нижней ступеньке лестницы — тесно, бок-о-бок.
— И верно, — сказал Ирмэ, — о чем они там, не знаешь?
