— А то, — довольно усмехнулся я. — Да ты не расстраивайся, Бакун, ты своё ещё возьмёшь, подкатит грек какой или урманин…
— Подкатит, как же, — обиженно протянул мытник. — С самого утра только один вестоноша с той стороны проскочил…
— Что ещё за вестоноша? — беспечно спросил я, внутренне весь насторожась.
— Да пёс его знает, — пожал плечами Бакун. — Говорит, что от Слуда воеводы к великому князю… Брешет, как дворовый кобель, хоть знамено у него и Слудово.
— Почто брешет?
— Кабы к великому князю, так впору на челноке до Киева — эвон, рукой подать… А не коню горой ноги ломать.
— Может, спешное что, — возразил я. — Пото и на коне…
— Челноком здесь всё одно быстрее, — отверг Бакун. — Ты же вон, хоть и по важному княжьему делу, не пошёл конно горой, а на лодьях пришлёпал, хоть и против течения.
А ведь торгового человека не обманешь, — восхитился я про себя, не придав, впрочем, особого значения вести, — мало ли что бывает. И как тут же выяснилось, всуе…
За спиной глухо ударилась о вымол вторая лодья, доски сотряслись под ногами.
— Рухнет твой вымол когда-нито… — начал я, ожидая обычных стенаний мытника, что мол, где ж пенязи-то на починку взять.
— Да вон он, вестоноша-то, уже обратно скачет, — сказал внезапно Бакун. — Нет, не прибыльный ныне день. Одни княжьи люди только туда-сюда снуют.
Теперь и я уже слышал пробивающийся сквозь торговый гомон вымола дробный цокот копыт. Вершник на тонконогом быстром коне топотал по вымолу — под ним доски гнулись гораздо сильнее. Ох, и правда, шутки шутками, а вымол рухнет когда-нито.
Краем глаза я заметил около самого вымола лёгкий челнок-берестянку.
— На челноке прибыл? — спросил я у Бакуна.
— Вестоноша-то? — вытаращил мытник глаза. — Ты чего? Он вместях с конём на пароме приплыл.
И впрямь — вестоноша остоялся у края вымола, там, где причаливает паром. Тот пока что был на самой середине реки, неспешно шлёпая в нашу сторону.
Что ж меня тогда толкнуло вмешаться — посей час не ведаю.
— Эй, парень, — окликнул я вестоношу, подходя. За спиной у меня ненавязчиво держались трое кметей, что тоже почуяли что-то неладно, или просто по привычке за мной шли. — Кто таков?
— Вестоноша воеводы Слуда к великому князю, — без запинки ответил тот, весело качнув рыжим чупруном.
— Зовут как?
— Меня что ль? — удивился вестоноша — видно, такое ему было внове.
— Ну не меня же, — что-то мне в нём всё больше не нравилось, а вот что — убей, не смог бы ответить.
— Яруном люди кличут. А вот ты кто таков, что меня тут расспрашиваешь?
