— И вообще, их могли запугать, обмануть, дать столько, что они не смогли отказаться.
На дорожке от дома показалась покачивающаяся фигура, обмотанная пледом. Кусок пледа волочился сзади по плиткам дорожки, кошки пытались с ним поиграть, поверх пледа торчала нечесаная голова модного стилиста.
Видимо, Гошу так пугало собственное отображение в зеркале, что он не смог заставить себя к нему приблизиться. Как встал лохматый, так и пошел.
— Привет, — хмуро буркнул он. — А я думал, где вы все?
— Здравствуй, Гошенька! — так сердечно воскликнула Диана, что Стелькин оглянулся назад и посмотрел, к нему ли Колбасова обращается. — Как ты себя чувствуешь, дорогой?! Я тебе котлеток привезла и ананас. Вот. Садись ешь.
Если бы Диана сказала: «Гоша, я к тебе подстричься приехала», то вряд ли Стелькин удивился бы больше. Он разинул рот и минуты на две потерял дар речи. Стоял, обмотанный пледом, и рассматривал ананас.
— Садись, садись, друг любезный. Головка не кружится? Не тошнит? — Гоша заставил себя помотать нечесаными патлами. — Вот и славненько. Рюмочку примешь? Или врачи запретили?
Колбасова, как обычно, была приятно непредсказуема.
В беседке мы просидели до сумерек, а потом пошел дождь. Иван Павлович тоже сидел на своем утлом балкончике до первых капель, попеременно посматривая то в свой огород, то в нашу сторону, и мероприятия по розыску следов пришлось отменить.
Мы проводили Диану до такси, легли спать, а в два часа ночи соседний дом взлетел на воздух.
Я еще и уснуть-то толком не успела, лежала в постели и только-только попрощалась с последней овцой.
Грохот был такой силы, что в соседней спальне, выходящей окном на взорванный бандитский дом, вылетели стекла, а наше жилище, казалось, подпрыгнуло и осыпалось черепицей.
За стеной визжал Гоша. Это на него упали стекла и куски занавесок. Все окрестности освещал огромный факел — дом бандита устоял стенами, но из всех окон неслось пламя. Крышу дома разметало по всем участкам, и огонь огромным факелом бил в черно-фиолетовое небо.
Успокоив кое-как Гошу, мы высыпали на улицу и, бестолково суетясь, принялись затаптывать тапками попадавшие во двор пылающие обломки. Искры летели во все стороны, в переулке надрывались сирены подъезжающих пожарных машин, паника была такой, что нефтяник Стрельников поднял на ноги всю охрану, вооружил ее до зубов чем было разрешено и запрещено и окружил свой дом двойным оцеплением.
Наша компания в пижамах и пеньюарах ни у кого из охраны удивления не вызывала. Пацаны сами были сплошь в рубашках и ботинках на босу ногу.
