В этой затерянной часовне я раз в месяц встречался с Сельмой Караме. Часами мы смотрели на древние изображения, размышляя о Сыне человеческом, распятом на Голгофе, и, вызывая в воображении образы молодых финикийцев и финикиянок, что жили, любили и поклонялись красоте в образе Астарты, курили фимиам перед ее изображениями и умащали благовониями ее алтари, пока не были поглощены землею, оставив после себя лишь имя, что иногда срывается с губ времени пред ликом вечности.
Трудно воплотить в словах воспоминания о свиданиях с Сельмой - тех неземных часах, что были исполнены наслаждения и боли, радости и печали, надежды и отчаяния, как и всего того, что делает человека человеком, а жизнь - вечной загадкой. И все же расскажу, пусть скупыми словами, о некоторых моментах наших встреч - в научение тем, кто, как и мы, страждет от любви и тоски.
Уединяясь в том старом храме, мы садились у самой двери, прислонившись спинами к стене. Вспоминая о прошлом, рассуждая о настоящем, со страхом размышляя о будущем, делились тем, что наболело на душе, тяжестью лежало на сердце; стараясь найти слова утешения, по очереди извлекали из карманов надежды радужные иллюзии и сладкие грезы. И вот уже волнение успокаивается, высыхают слезы, розовеют лица; улыбаясь, мы забываем обо всем на свете, кроме любви и ее радостей, души и ее чаяний, и, тая от страсти, открываем друг другу объятия. Сельма ласково и целомудренно лобзает прядь моих волос. Мое сердце наполняется светом, и я целую бледные кончики ее пальцев. Она закрывает глаза. Её шея цвета слоновой кости - в легком изгибе, на лице - жаркий румянец, как отблеск зари на вершинах холмов. В молчании мы долго любуемся далеким горизонтом, где облака окрашены оранжевым заревом заката.
Наши встречи не ограничивались любовными признаниями и сетованиями. Нередко мы невольно переходили к разговорам на общие темы - обменивались мнениями о событиях в этом удивительном мире, обсуждали содержание прочитанных книг, отмечая их достоинства и недостатки, как и особенности образности и моменты социального порядка.
Сельма любила говорить о месте женщины в человеческом обществе, о влиянии далекого прошлого на ее характер и ее чаяния, о современном брачных узах, по сути нездоровых и порочных. Помню, однажды она сказала: «Писатели и поэты пытаются понять женщину, но для них непостижимы тайны ее сердца и секреты ее груди, ибо они смотрят на нее сквозь пелену сладострастия, видя только линии тела, или же изучают под микроскопом ненависти, находя лишь смирение и слабость».
