Сам по себе факт необходимости выкупа земли, воспринимавшейся поселенцами исконно еврейской, у арабов не отменял необходимости силой закрепляться на ней. В противном случае сделка о покупке оставалась лишь на бумаге. Подобная практика не могла не вызвать настроений ставивших силу и упорство на первое место в деле освоения и заселения Эрец Исраэль и отодвигавших на второй план утопические мечты основоположника сионизма Теодора Герцля о мирном заселении Эрец Исраэль евреями. Великий израильский поэт Ури Цви Гринберг, сторонник радикального ревизионистского течения в сионизме, описывал еврейское поселенчество в Эрец Исраэль в этот период следующим образом:
...
Земля эта хлебная, с плодами и водами по двум сторонам Иордана – подарок арабу. И он, властитель, готов мне продать поля моего отца – за деньги, под вексель. А мы, что желаем купить поля, – племя бедных солдат: только тела свои принесли и мужество первобытное – хороши лишь к мечу, рулю и лопате. Душевно полны и с карманом пустым… [37]
Однако отвлеченные размышления и теоретизирования по поводу глобальности происходящего были прежде всего уделом тех, кто следил за строительством новых поселений, сам оставаясь в городе, подобно Гринбергу. Пафос жизни самих поселенцев того времени выразил другой, менее известный поэт Йосеф Паперников, который лично принимал участие в основании новых поселений в 20-е – 30-е годы ХХ в. и долгое время жил в них. В стихотворении «Мы» он, в частности, писал:
...
Мы с этого места не сдвинемся,/ мы отсюда не уйдем,/ даже если вы не оставите/ от нас камня на камне!/ – Так решили молодые, так решили старые,/ когда сосед – враг/ обстрелял их дома;/ когда сосед/ проломил заборы и двери,/ сад и поле и гумно/ – спалил огнем.
Мы с этого места не сдвинемся,/ мы отсюда не уйдем!/ – Жизни зацепились/ за это место ногтями и зубами:/ – Мы нашли здесь лишь степь и пустыню./ В это запустение мы пришли найти дом,/ потом и кровью были на этой стройке замешаны/ бетон, кирпичи, глина,/ и появился фундамент,/ и сама жесткость,/ жесткость самой судьбы, взявшей с нас клятву:/ Мы с этого места не сдвинемся,/ мы отсюда не уйдем [38] .
Отказ британских властей дать сертификаты на репатриацию европейским евреям, спасавшимся от нацистских преследований в 30-е гг. ХХ в., привел к резкому обострению отношений между боевыми еврейскими организациями и британскими властями. Именно в этот период в сионистской истории возникло новое понятие – «Поднявшиеся на эшафот» («Олей ѓа-гардом»). Так называют бойцов радикальных подпольных еврейских организаций, казненных по приговору британского военного суда. Первым из них был Шломо Бен-Йосеф (Табачник), уроженец Украины, боец ЭЦЕЛя, который был повешен 29.6.1938 г. по приговору британского суда в тюрьме Акко. Бен-Йосеф обстрелял арабский автобус в качестве акции возмездия за нападения арабов на еврейский транспорт между городом Цфат и поселением Рош-Пина, в результате чего погибло 8 евреев. Шломо Бен-Йосеф стал национальным героем. Его именем, как и именами других «поднявшихся на эшафот», названы улицы в городах Израиля. Вскоре после казни Ури Цви Гринберг написал стихотворение, посвященное Шломо Бен-Йосефу, воспевающее его как героя:
