– А если бы знали?
Роксолана вдруг задумалась, что бы сделала действительно, если бы узнала, и вдруг честно призналась:
– Не знаю, что сделала бы. Есть вопросы, в которых Повелитель со мной не советуется.
– А сейчас особенно?
Ого, даже в Бурсе известно о Каролине? Но гнева почему-то не было, снова вздохнула:
– Сейчас особенно.
Махидевран не выдержала, ей требовалось выплеснуть так долго копившиеся обвинения:
– Вы уничтожили гарем, лишив стольких девушек хотя бы призрачной надежды…
– Махидевран, вы сами сказали, что их надежды были призрачными. Не вам объяснять, что лишь четыре могли стать кадинами, а остальные? Они были лишены всего, кроме этой самой несбыточной мечты стать одной из четырех избранных. Те, что действительно на что-то годились, стали женами других сановников, а глупые и некрасивые остались служанками. Разве так не справедливей? Разве родить сыновей или дочерей в гареме придворного сановника или богатого купца хуже, чем до старости завидовать тем, кому удалось попасть на ложе Повелителя?
– Не стоит объяснять, я все понимаю сама. Но вы сломали старое, не создав нового.
– Нового?
– Да, у ваших сыновей гаремы. Вряд ли они откажутся от множества наложниц в угоду вам. Зачем вы создавали гаремы шехзаде, если считаете, что они не нужны?
Султанша поморщилась:
– Я пришла не за тем…
– А зачем? Чтобы убедиться, что я нищая? Посмотреть, осталось ли еще что-то, что можно у меня отнять? Нет, не осталось, – она с коротким смешком развела руками, – последнее я вложила вот в это. Могилу моего сына вы забрать не сможете.
– Махидевран, что бы ни случилось когда-то или не так давно, речь не о нас с вами. У вас внучки, которых надо растить и выдать замуж. – Роксолана сделала предостерегающий жест, останавливая возражения Махидевран. – Я знаю, что вы вложили все средства сюда, – она кивнула в сторону места упокоения Мустафы, – а потому прошу принять вот это.
Роксолана сделала знак, и чернокожий гигант, возникший словно из воздуха, протянул ей большой ларец.
– Пожалуйста, выслушайте меня. Это не мое, я знаю, что вы не примете от меня ничего. В этой шкатулке драгоценности, оставшиеся от валиде Хафсы, и деньги, которые предназначались… одной женщине. Перед смертью валиде завещала мне заботиться о ней, простите, не могу сказать, кто она, это не моя тайна. Могу только заверить, что Повелитель об этом поручении узнал не сразу, но все же узнал. И против не был.
Махидевран с изумлением смотрела на извечную соперницу: как могла валиде поручить ей что-то?! Роксолана поняла ее сомнения, усмехнулась, отвечая на невысказанный вопрос:
