– Вернулось?
– Да, только капитан ничего не знает, попросили доставить, хорошо заплатили, он выполнил свою работу. Женщина за время плавания на палубе не показывалась, пришла на судно под вуалью, под вуалью и ушла.
– Мне нужно знать, кто эта женщина.
Седоволосый помолчал, потом посетовал:
– Информация стоит денег…
Исхак молча протянул большой кошель с монетами. Его собеседник мгновение подержал кошель на весу, словно прикидывая объем монет, результат, видно, удовлетворил, кивнул:
– Завтра вы будете знать…
– Сейчас, – спокойно возразил Капсали, разглядывая полоску берега в щель между занавесками окна кареты.
Легкая улыбка тронула губы седовласого, он снова заговорил. Со стороны могло показаться, что его слова ничуть не интересуют Исхака, тот словно и вовсе не слушал, продолжая смотреть в щель между занавесками. Но собеседник знал, что слышит каждое слово.
Когда седовласый закончил говорить, Капсали только кивнул и открыл дверцу кареты, бросив на прощание:
– Вам разрешат то, о чем вы просили.
Больше слов не требовалось, серьезные деловые люди не болтают попусту. Разошлись довольные друг другом, каждый получил то, что хотел: Исхак Капсали – информацию, ради которой проделал далекий путь, а его собеседник – немалую сумму и гарантии будущих заработков.
Оба имели основания доверять произнесенным словам, серьезные люди слов на ветер не бросают и говорят только то, в чем совершенно уверены. На этом стоит мир договоров и обмена информацией…
В это время другой гонец мчался сначала в сторону далекого Регенсбурга, а через день – обратно в Стамбул, везя за пазухой драгоценное послание: информацию, которая так много значила во все века. Всегда тот, кто владел нужными сведениями, мог принимать верные решения. И во все времена умные люди платили за информацию, не жалея денег, понимая, что она самое дорогое из всего, что можно купить.
Бедный иудей Шломо Ябецев тоже не из болтливых, но если уважаемые люди присылают с такой малой просьбой, как за хорошие деньги разузнать все о дочери соседа, почему бы те деньги не получить? Таки получил их Шломо, узнал что требовалось и написал, не раскрывая имен (на всякий случай), сами поймут.
Пряча солидный кошель с деньгами, довольно приговаривал:
– Ну вот, Рейна, есть нашей дочери на приданое. А всего-то – сходить и поболтать с соседом-шорником. Хороший человек этот Бломберг, и на дочку зря сердится – не будь ее, и я бы не заработал.
– Ох, Шломо, не нравятся мне те расспросы о дочери Бломберга и ребенке, которого она нагуляла от короля, об этом никто ничего не должен знать, и болтать – тем более.
