Но места в Топкапы для султанши не было, гарем и Диван не совместимы, Сулейману даже в голову не приходило объединить эти два понятия. Роксолане приходило, но она не знала, как хотя бы подступить к решению этой проблемы.
Есть такая поговорка: без несчастья и счастью не бывать. Помог случай.
Повелитель приходил в гарем не каждый вечер. Старый дворец не самое уютное место, его давно пора ремонтировать, но куда деть на это время обитательниц?
Кроме того, Сулейман часто засиживался допоздна и пробираться среди ночи в свою спальню в гареме было как-то не по себе. Видеть Хуррем и слышать ее серебряный голосок и разумные речи хотелось чаще, но делать это не удавалось.
В тот вечер его в гареме не было.
Снился кошмар – горела степь, едкий дым заволакивал все вокруг и только с одной стороны оставался проход. Роксолана бросилась туда, но услышала почему-то голос кизляра-аги:
– Туда нельзя.
Отшвырнула евнуха в сторону, не желая сгорать и задыхаться в дыму, рванулась вперед и увидела большое, залитое солнцем поле со стоящим вдалеке Сулейманом. Потянулась к нему, а позади кто-то кричал:
– Пожар!
От этого крика проснулась.
Действительно пахло дымом и раздавались беспокойные крики. Стамбул горел.
Это происходило не так уж редко, города того времени горели по всей Европе. Чья-то небрежность, чей-то злой умысел превращали их в груды головешек.
На сей раз горело совсем близко от Старого Дворца.
– Ой-ой, так и сгореть недолго…
Женщин отвели подальше от того места, где огнем прихватило кровлю дворца, все бостанджии, все евнухи и еще множество присланных султаном янычар боролись с огнем. В Стамбуле вообще тушение пожара – обязанность янычар, которые тушили обычно редко, предпочитая просто не давать огню распространяться. Но тут тушили так, словно горел их собственный дом, оставляя на произвол судьбы другие дома города.
Бегали с водой, кричали, заливали, но при этом с любопытством косили глазами на темные стайки от макушки до пяток закутанных во множество тканей султанских женщин. Было темно, разглядеть никого и ничто невозможно, но все равно спотыкались янычары, пытаясь хоть силуэты краем глаза узреть.
Сами женщины попискивали от страха из-за пожара, а еще больше от присутствия, пусть дальнего, чужих мужчин. То и дело слышались ахи и охи: вдруг янычар, бегущий с ведром воды, нечаянно увидит отдельный силуэт, больше похожий на кокон, сбивались в кучу, стараясь оказаться внутри, словно тем, то оставался с краю, грозила какая-то опасность.
