И это значит, что за двадцать лет жизни в здешних местах уважаемый издатель газеты «На Рублевке» не понял элементарных особенностей ее быта. Путин ведь едет от Усова. От Усова до Москвы семнадцать километров. Туда и обратно офицер путинской охраны, отвечающий за пустоту шоссе, проезжает примерно за сорок минут. Офицер лично проверяет, остановлено ли движение, поголовно ли согнаны на обочину наши автомобили, не выходим ли мы из машин, не гудим ли в клаксоны. И если Дерк Сауэр вдобавок спросит, почему бы расставленным на каждом километре регулировщикам по рации не отчитаться начальнику стражи, что шоссе стоит, то опять выйдет, что уважаемый издатель ничего не понимает. Ведь если собирать доклады по рации, то ответственность — а значит, и власть — офицер охраны делит с регулировщиками. А если офицер осматривает шоссе лично, то ответственность вся на нем и власть вся — ему. Он незаменим и, следовательно, неуязвим, пока Первое Лицо доверяет ему обеспечивать пустоту дороги, пока велит ездить от Усова до Москвы и обратно. Делегировать свою незаменимость, неуязвимость, ответственность и власть подчиненным — это даже не против правил, а против самого духа Игры, в которую вольно или невольно, сознательно или бессознательно играют на Рублевке все, кроме грудных детей.
2. А как попадают в Игру? Как меняют социальный статус? Как превращаются из людей типа Елена Ярош в людей типа Гарри Минх? Вера Кричевская говорит: «Я не меняла социального статуса. Ничего не изменилось от того, что я живу на Рублевке. Я как работала, так и работаю. С кем дружила, с теми и дружу».
Но дело не в социальном статусе. Дело в том, в Игре ты или вне Игры. И вот как Вера Кричевская попала в Игру.
Ей было двадцать пять. Она уже семь лет как работала журналистом. Она обратила на себя внимание, еще будучи школьницей, когда выходила в Ленинграде митинговать с требованием, чтобы газета «Смена», с которой Вера сотрудничала, перестала подчиняться Ленинградскому горкому комсомола.
Она прославилась в августе 1991-го, когда пересказывала по Ленинградскому радио репортажи, надиктованные ей приятелем из мятежного ельцинского Белого дома. В двадцать пять лет она работала режиссером и продюсером на телеканале НТВ и делала блестящую телевизионную карьеру: хорошо зарабатывала, придумывала проекты, про которые принято говорить «ух ты, круто!», пользовалась уважением коллег и начальников. Но не была в Игре. Все еще числилась среди тех, кто берет интервью, а не тех, у кого берут.
