— Что тебе удалось выяснить? — Гарри удивился звуку своего собственного голоса. Фрего, казалось, не замечал, но для него самого перемена была очевидной, словно из его слов выхолостили юношескую непосредственность, и они стали холодными, старыми, как ржавчина, и беспощадными. Закрывая глаза, он видел перед собой расцветающий огненный метеор, поднимавшийся откуда-то из подсознания. Гарт, говорил — нет, кричал — метеор. Отец!..
— Немногое. — Фрего покачал головой. Тусклый свет комнаты отражался от гладкой кожи его черепа. Он тяжело вздохнул. — И надежды мало. Две сотни погибших, Гарри. Эпицентр взрыва находился непосредственно под блоком интенсивной терапии.
Юноша кивнул. Он ощущал себя деревянной марионеткой, управляемой невидимыми нитями из какого-то отдаленного места.
— Он мертв.
— Ну, нельзя утверждать наверняка…
— Перестань. Неужели ты веришь в чудо?
Фрего помолчал. Потом покачал головой.
— Нет. Не верю.
— Вот именно. Похорон я не хочу устраивать. Как думаешь, отец захотел бы пышные похороны?
— Гарри, не надо так говорить!
— Почему нет? — огрызнулся юноша. — Он мертв, и все кончено. Когда-нибудь это должно же было случиться, не так ли? При его… при его работе.
— Гарри, поверь, у отца были свои причины подвергать себя риску. И не тебе его судить.
— Ах, вот как? У меня нет такого права? Замечательно!..
Фрего посмотрел на него с таким видом, словно он сорвал прекрасную розу, а та вдруг превратилась у него в руках в нечто холодное, зубастое, покрытое мерзкой слизью.
— Думаешь, Гарт гордился бы тобой сейчас? Он мертв, а ты испытываешь лишь жалость к себе.
— А что я должен чувствовать? Его уже не вернешь, а я…
Гарри понимал, что он еще в шоке. Взрыв, смерть… Он чувствовал себя сторонним наблюдателем в этом мире. Гарт Хамершмидт жил своей собственной жизнью, имел какие-то обязательства, верил во что-то. Юноше казалось естественным, что обязательства отца должны быть выполнены. И выполнить их должен он, Гарри. Если попутно он сумеет отомстить — что же, тем лучше. И здесь не оставалось места наивности семнадцатилетнего гонца, детским печалям и бесполезным слезам.
— Я должен отомстить за него, Фрего, — он говорил медленно, будто эта мысль только что пришла ему в голову.
Фрего молчал. Его покрытое рубцами бугристое лицо внимательно изучало Гарри.
— Это не по зубам молодому парню, малыш.
