Остальные 25 % были поделены на неравные доли: 24 % досталось братьям Мэдоффам (15 % – Берни и 9 % – Питеру), а оставшимся одним процентом завладел высокий элегантный бостонец Роберт Мартин Джаффи.
Боб Джаффи был человек светский, лощеный и одевался всегда по моде с легким налетом дендизма. Карьеру на Уолл-стрит он начал в 1969 году в E. F. Hutton & Company, а в 1980-м перешел в Cowen & Company, где несколько лет проработал бок о бок с Маршей Кон. Важнее то, что он был женат на Эллен Шапиро, дочери одного из старейших и богатейших клиентов Мэдоффа, мультимиллионера Карла Шапиро. В Бостоне ходили слухи, что именно Шапиро представил Джаффи его первому клиенту. Вероятно, и Мэдофф отломил ему кусочек Cohmad, чтобы сделать широкий жест и поддержать зятя старого доброго друга.
В 1989 году сорокапятилетний Боб Джаффи открыл офис Cohmad в Бостоне, где семейство Шапиро занимало видное положение в местных светских и филантропических кругах. Джаффи был разборчив, но не проницателен. «Он из тех, кто определяет лучшие рестораны по клиентуре», а не по меню, говорил один из его деловых знакомых.
Через несколько месяцев после открытия нового офиса регуляторы шлепнули Cohmad по рукам за нелицензированную деятельность в Массачусетсе. Сонни Кон пообещал впредь тщательнее наблюдать за своими представителями.
Это наводит на мысль о том, что Cohmad как брокерская фирма не слишком педантично соблюдала правила, в ней угадывается отблеск того менее жестко регулируемого климата, в котором взрослел Сонни, – времени, когда инсайдерская торговля еще не считалась преступлением, требование раскрыть информацию было скорее исключением, а регулирующие органы не особенно пеклись о внебиржевом рынке ценных бумаг.
Бóльшую часть делопроизводства Cohmad выполнял персонал Мэдоффа. Неясно, кто обеспечивал соблюдение сложного законодательства о ценных бумагах, как на уровне штата, так и на федеральном уровне, – неочевидно, что кто-то заботился об этом, хотя на судебных процессах прозвучит утверждение, что это входило в обязанности Шейны, дочери Питера Мэдоффа. Связи между Cohmad и главной фирмой Мэдоффа со временем утратили четкость, а местами совсем стерлись. Cohmad обрабатывала очень небольшое число ордеров для фирмы Мэдоффа и имела несколько сотен клиентов с обычными брокерскими счетами. Но основным занятием брокеров Cohmad стало представление Берни Мэдоффу тех, кто страстно желал этого знакомства.
Этим жаждущим Cohmad открывала доступ к инвестиционному гению, о котором уже шептались в кругах богачей: он был «тот самый», кому доверили деньги Карл Шапиро и Норман Леви и кому другие богатые члены загородных клубов и участники благотворительных обедов тоже мечтали доверить свои деньги. Вскоре вознаграждение, получаемое брокерами за поставки новых инвесторов Мэдоффу, стало для Cohmad основным источником дохода – факт, о котором умалчивалось в отчетах Cohmad и которого не замечали регуляторы.
