— Вода! — неумолимо продолжала Тиш, скрестив на груди изящные руки.
Из кружек, забытых на столах, выплеснулась наружу янтарная жидкость, и раздался новый взрыв ругательств.
— Ветер!
Окна и дверь трактира распахнулись настежь под свежим порывом бриза, взметнулись занавески, брызнуло на пол стекло. Юбки Жаклин тоже взметнулись, и она поспешно подхватила их. Кто-то поднял слетевшую с её плеч кружевную пелерину. Резко обернувшись, француженка встретилась взглядом с зеленовато-голубыми, как морская вода, глазами Дидье Бланшара.
— Je te connais, ma puce? — тихо и быстро спросил он.
«Я тебя знаю, девочка?»
Нет, он не знал её. Проведя с ней ночь почти три года назад, когда она утешала его, пьяного без вина, горюющего по своей развратной ведьме, он её даже не запомнил!
Жаклин выхватила у него пелерину и порывисто отвернулась, не размыкая поджатых губ.
— Хватит! Ведьма! — пророкотал Грир, припечатывая стол мощным кулаком. — Я и без того не возьму назад своего слова… И это, кстати, была не вода, а ром.
Тиш негромко рассмеялась:
— Это ещё лучше, Эдвард. Ещё лучше.
И оборвав смех, притронулась к плечу ошеломлённо озиравшегося Морана:
— Идём, канонир. «Маркизе» пора отчаливать.
Дидье, не переставая, впрочем, ухмыляться, без церемоний дёрнул нового канонира за локоть и гаркнул:
— Ходу!
Отвернувшись от них, Грир взял со стола кружку и вздрогнул, когда на его запястье легли унизанные перстнями пальцы Жаклин.
— Пусть их себе уходят, капитан, — обронила француженка, с улыбкой подливая ему ром. — Я Жаклин Делорм, хозяйка «Сирены», и я давно хочу кое-что обсудить с тобой.
Увязая в прибрежном песке, Тиш, Дидье и Моран торопливо добежали до шлюпки, пришвартованной у дряхлого причала под охраной оборвыша-негритёнка. Дидье швырнул ему сверкнувшую в лучах заходящего солнца монетку. Придерживая подол платья и опираясь на руку Дидье, Тиш пробралась на нос лодки.
Моран, косясь на них исподлобья, приготовился грести, но старпом, отвязав причальный канат, лишь повернул руль, и шлюпка резво, как пришпоренная лошадь, рванулась вперёд сама собой!
Моран потряс гудящей, будто распухшей головой, опускаясь на дно странной посудины, и провёл рукой по лбу. Лоб был в испарине.
Тиш тревожно взглянула на него, но ничего не сказала.
Впереди вырастал, разворачиваясь к ним, высокий тёмный борт судна. Наверху уже торчали, чётко вырисовываясь на фоне закатного неба, две радостно улыбавшиеся физиономии. Их обладатели что-то выкрикивали. Моран не мог разобрать, что именно — у него слишком громко шумело в ушах.
