— Вот и мы об этом же думаем.
— Во! Сами же понимаете, — подался к следователю Волков. — Степка это, Колесниченко. Испугался, что шуряк его разоблачит, ну и…
— Да видите ли, — не согласился с ним Верещагин, — Степан Колесниченко, на которого вы так старательно упираете, во время убийства спал в поезде мертвым сном.
— Это он так говорит? — криво усмехнулся Волков. — Ну-ну. Тогда запишите, что я в тот вечер летел в Казань на похороны брата.
— Если бы вы смогли все это документально доказать, я бы записал, — остановил его Верещагин. — Но дело в том, что вы в тот вечер находились здесь, а Колесниченко, предварительно напившись, «рвал когти» отсюда. Вот показания проводницы вагона.
— Так, может, она числа спутала? — вскинулся Волков. — Да у них в каждом рейсе по десять пьяных в вагоне.
— Возможно, — согласился Верещагин. — Однако число она не путает, так как по прибытии поезда в крайцентр Колесниченко был отправлен в медвытрезвитель, откуда его выпустили только утром. Утром следующего после убийства дня, гражданин Волков. Что и зарегистрировано в журнале дежурного.
И опять стало слышно, как где-то в дальнем углу, под потолком, забилась несчастная муха.
Когда Верещагин посмотрел на Волкова, то поначалу даже опешил: перед ним, утопив голову в ладонях, сидел не прежний нахраписто-злой Волчара, готовый рвать глотки, чтобы только «восторжествовала справедливость», а сгорбился на стуле невзрачный, грязный, обросший мужик.
— И будет тебе, Волков, — раздался голос Грибова, — предъявлено обвинение в предумышленном убийстве Артема Шелихова.
— Что?.. — Волков оторвал голову от рук и, будто в замедленном кино, развернулся к майору.
Казалось, он не понимает сказанного. Но наконец его лицо стало принимать осмысленное выражение, он облизал губы, и глаза ею наполнились ужасом.
— Нет! Я не убивал! — крутанулся он к Верещагину и прижал руки к груди. — Не убивал… Я вообще… Я только утром узнал, — бессвязно говорил он. — Не убивал я…
— А кто? — спросил Грибов.
Волков повернулся к нему, мелко затряс головой.
— Н-не знаю… Ч-честное слово.
— Кто дал пистолет? — перехватил вопрос Верещагин.
— Пистолет? Так Ветров и дал. Иван Матвеич.
Верещагин вопросительно посмотрел на майора.
— Есть такой, — удивленно рассматривая Волкова, сказал Грибов. — Иван Матвеич Ветров. Завскладом железнодорожного ОРСа. Что-то тут не то, — пожал он плечами. — А ты, случаем, своего начальника не оговариваешь?
Волков медленно, словно на нем висели трехпудовые вериги, повернулся к майору, сказал потухшим голосом:
