Дверь отворилась, и секретарша позвала Ричардсона.
— Сэр Ланселот ждет вас у телефона.
Директор ударил себя по лбу.
— Где была моя голова? Я совсем забыл об этом. Сэр Ланселот — мой компаньон. Он был очень взволнован этим происшествием, и я сказал ему, чтобы он позвонил мне вечером. Он безусловно спросит, что мы выяснили. Что я должен ответить ему?
— Правду: мы еще ничего не знаем.
Высокая худощавая молодая женщина, типичная англичанка с персиковым цветом лица и фарфоровыми голубыми глазами, которые до странности были похожи на глаза Ричардсона, подошла к группе.
— Отец! Я еду домой. Мне тебя подождать?
— Нет, Роз, возвращайся одна, у меня еще огромное количество дел. Предупреди мать, что я запоздаю. Не ждите меня к обеду.
Она вышла из комнаты, кивнув обоим мужчинам. Ричардсон также кивнул им и направился к телефону.
— Это дочь Ричардсона? — поинтересовался Уэст.
— Да, — ответил Тентенден. — Она красива, не правда ли? И очень мила к тому же. Все в этом краю обожают ее.
— Почему она так обеспокоена?
— Обеспокоена?.. Она?.. Я ничего не заметил.
Между тем Роджер Уэст отгадал правильно. Роз Ричардсон очень беспокоилась о своем отце. Она упрекала себя в том, что раньше не заметила в нем перемену, которая произошла с ним после недавней забастовки. Правда, у нее было и оправдание: она была еще очень молода и очень увлечена учением. К тому же она ездила во Францию, где вела жизнь молодой девушки, у которой есть деньги и нет никаких обязанностей: играла в теннис, каталась верхом, много танцевала…
Вернувшись, она была поражена мрачным, нервным состоянием отца. Она поделилась своей тревогой с матерью, которая со свойственной ей невозмутимостью ответила:
— Твой отец всегда отличался беспокойным темпераментом. Он считает себя ответственным за забастовку, которая нанесла большой ущерб типографии, и ничто не убедит его в противном.
— Но, мама, ведь это была всеобщая забастовка. Не могла же единственная типография во всей Великобритании избежать ее?!
— Действительно, но что ты хочешь?.. Таков характер твоего отца, и каждый раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он считает, что мог ее избежать. Если ты себе ногу повредишь, поднимаясь в гору, он будет упрекать себя, что позволил тебе пойти туда. Если дом охватит огнем, он будет считать себя виновным, потому что оставил в нем спички… С ним всегда так. Особенно когда дело касается этой проклятой типографии. Последняя забастовка нанесла ему сильный удар. Он считал, что при тех обстоятельствах, в которых находятся местные рабочие, у них не было оснований для забастовки. В сущности, они это сделали из солидарности с другими, но твой отец воспринял это как личную обиду.
