— У меня нет ничего, что могло бы заинтересовать банкира и убедить его простить долг.
— Ты недооцениваешь себя. У тебя есть то, что может поспособствовать одному итальянскому банкиру списать долг твоей матери. Послушай, что я предлагаю. Я не зверь, что бы ты обо мне ни думала. Я не хочу, чтобы твоя мать страдала от унижения, будучи выгнанной из ее дома. На самом деле у меня есть квартира с видом на Гранд-канал, она готова и ждет, когда твоя мать туда переедет. Лили будет свободно ею владеть и получать ежемесячные выплаты. Единственная, кто стоит на пути, это ты. — И Лука улыбнулся, вновь напомнив ей хищника.
Волоски на ее коже встали дыбом, и она покрылась мурашками. Лука был очень красивым мужчиной. Всегда был. Но Тина знала этого человека, знала, на что он способен. И ее чувство самосохранения обострилось.
— Ты собираешься сказать мне, что я должна сделать для счастья моей матери?
— Тебе понравится, вот увидишь. Я просто хочу, чтобы ты разделила со мной постель.
Тина заморгала, ожидая: вот-вот она проснется. Но это был не сон.
— Так все просто? — усмехнулась Тина. — Ты оставишь в покое мою мать, подаришь ей квартиру, и она будет там жить на твое пособие? И все, что нужно для этого, — мне переспать с тобой?
— Я же говорил, все очень просто.
За кого Лука ее принимает? Продаться ему, как какая-то шлюха, чтобы спасти мать?
— Спасибо, что посетили нас, синьор Барбариго. Я уверена, не стоит беспокоить Кармелу, ты сам сможешь найти выход. Я верю в твою сообразительность.
— Валентина, ты понимаешь, от чего отказываешься?
— От рая, судя по твоим словам. Но мы не на рынке, и я не ищу рая. Точнее, я не готова искать его у тебя в кровати.
— Ты можешь пересмотреть свое решение. Думаю, ты не понимаешь, с какой степенью серьезности его стоит рассматривать.
— А я не думаю, что у нас есть о чем разговаривать. Я услышала достаточно.
— Как же твоя мать? Тебя вообще волнует ее судьба?
— Моя мать уже большая девочка, синьор Барбариго. Она ввязалась в эту историю, как и любой другой, кто не считает деньги.
— Даже если она потеряет палаццо и останется бездомной?
— Пусть будет так. Она подыщет жилье в другом месте, как делают все остальные, кто не считает деньги.
— Я удивляюсь тебе. Ты ее родная дочь, и ничего не делаешь, чтобы помочь ей?
— Ты предаешь слишком большое значение моей заботе о матери. Я не буду играть с тобой в эту грязную игру. Вышвырни мою мать на улицу, если хочешь. Может быть, она извлечет из этого урок. Но не стоит ожидать, что я займусь проституцией ради ее спасения.
