Изредка поднимались они в горы. Здесь было совсем пустынно. Тихо стояли сосны, лениво покачивая ветвями, нагретые солнцем стволы источали смолу, пахло хвоей. Отсюда, сверху, море казалось фиолетовым, поднималось отвесно, как стена.
Лежали на склоне, усыпанном теплыми сухими иглами, смотрели на взбитые ветром пышные облака. Вскакивали, осыпая хвою, и принимались ловить друг друга с криком, хохотом, кружа и петляя меж сосновых стволов. Съезжали по скользким от хвои склонам, как с горы-ледянки, перелезали через каменные завалы, сползали по крутизне, хватаясь за кустарник, и, умаявшиеся, разгоряченные, голодные, вываливались из душных зарослей дрока на шоссе. Асфальт приводил их в узкие алупкинские улочки, стесненные белыми стенами домов с черепичными красными крышами, с кустами жасмина и шиповника под окнами.
Полмесяца, собранные по дням из трех "законных", трех праздничных и десяти, выпрошенных у нее в институте и у него на работе, внезапно кончились.
Ранним воскресным утром с рюкзаком, с чемоданом он и она садились в автобус. Они покидали рай.
Это было пять лет тому назад.
Напрасно пошла я пешком, раздумалась. Поздно! Я бегу вниз по эскалатору, задеваю людей набитой сумкой, но остановиться не могу.
Я не очень опоздала, но все трое уже ходили с кусками. У Димы был виноватый вид, и я ничего не сказала, а кинулась скорее на кухню. Через десять минут я поставила на стол большую сковороду с пышным омлетом и крикнула:
- Ужинать скорей!
Детишки вбежали в кухню, Котька быстро уселся на свое место, схватил вилку, потом взглянул на меня и закричал:
- Папа, иди сюда, смотри, у нас мама - мальчик!
Дима вошел, улыбнулся:
- Какая ты еще молоденькая, оказывается! - и во время ужина поглядывал на меня, а не читал, как обычно. И посуду мыл со мной вместе, и даже пол подмел сам.- Олька, ты ведь совсем такая, как пять лет назад!
По этому случаю мы забыли завести будильник...
Четверг.
Мы вскочили в половине седьмого. Дима бросился будить детей, я на кухню - только кофе и молоко! - потом к ним помогать. Похоже, что успеем выйти вовремя. Но вдруг Котька, допив молоко, заявил:
- Я не пойду в садик.
Мы в два голоса: "Не выдумывай!" - "Одевайся!" - "Пора!" - "Мы уходим!"
Нет. Мотает головенкой, насупился, вот-вот заплачет. Я присела перед ним:
- Котя, ну, скажи нам с папой, что случилось? В чем дело?
- Меня Майя Михайловна наказала, не пойду.
- Наказала? Значит, ты баловался, не слушался...
